|
|
|
Hagen ДР, или Всё может быть
| Девушкам посвящается
| Адреса и герои, описанные в рассказе, являются
вымышленными и не имеют ничего общего с
реальной действительностью.
Фирмы, названия которых фигурируют в тексте,
никаких денег автору за упоминание не выплачивали.
Увы(((
| |
Ну вот, ей уже почти 30...И что? Подумаешь! Другим вот и 40, и 50, а ведь живут себе и не мучаются, хотя почему же не мучаются, вполне вероятно, что ещё как мучаются, да и мужики не у всех есть, чего уж там, а те, что есть, то до того иногда отвратительные, что мысль о жизни в одиночестве не только не пугает, но и радует. Слабо, прямо скажем, радует, но...
Ира в раздражении вскочила с кровати. Ничего себе, праздничек...чтоб его! Действительно, зелёный мультяшный крокодил был, должно быть, сильно не в себе, когда пел о том, что "к сожалению, день рождения только раз в году". Сколько бы ей стукнуло, если б сие радостное событие отмечалось, скажем, 2 раза в год? Не без труда перемножив нужные цифры сначала в уме, а затем для верности на листочке, Ира получила до того внушительный результат, что даже на некоторое время забыла о своих давешних страданиях. Это был уже не бальзаковский возраст (после 30), не возраст "баба ягодка опять"(подсказываю: это в рифму, но не 25 и не 35), не "элегантный возраст", он же , как известно, климактерический (около 50) и даже, прости господи, не пенсионный (в соответствии с трудовым законодательством РФ или ещё чем-то 55 лет). Ира так глубоко погрузилась в мысли об этой новой неожиданной дате, что не сразу услышала знакомую разухабисто-цыганскую мелодию мобильника, оповещавшего о звонке Женечки Варгшмахер.
* * *
Ира дружила с Женечкой, и обижалась на неё, и регулярно ей исповедывалась, и дурой считала, и советов просила, и один раз подралась с той из-за парня, Славика или Вовика, а может Равиля, классе в 3-м. Словом, это была Великая Женская Дружба, дружба, которой не могли повредить не только все Славики, Вовики и даже чернобровые красавцы Равили, но, пожалуй, и переселение одной из подруг в Тибет на ПМЖ, с целью заделаться буддийским монахом.
Отношения между ними никогда не были ровными, это объяснялось как различиями в характере той и другой, так и совершенно сумасшедшим римом жизни Женечки: здесь как в калейдоскопе менялись наряды, цвет волос, планы на будущее, хобби, взгляды на жизнь и, конечно, поклонники. Поклонников хватило бы, чтобы устлать МКАД так, чтобы между их высохшими от страсти телами не проехал и велосипедист. Спорить не приходилось, экзотическая, пряная красота Женьки, унаследованная от дедушки цыганы, и кровь, горячая, как пески пустыни, через которую Моисей выводил её далёких предков из египетского плена, сделали своё дело: мужчины, воспевали её, преклонялись перед ней, боготворили, совершали подвиги(по мере сил и способностей) и посвящали ей стихи. Уже в 13 лет Женька великолепно знала, что её глаза не какие-нибудь банально голубые или простецки серые, о нет! Её глаза цвета "чёрной розы в бокале золотого, как небо аи" -- так поэтично выразился её тогдашний ухажёр, рахитичный студент-филолог, в неотглаженных брюках и с полным отсутствием растительности на лице. Женька страшно им гордилась, ещё бы ей 13, ему 20, совсем взрослый парень, учится в ВУЗе не то что ровесники-сопляки, которым бы только за волосы подёргать, да учебником по голове съездить. Правда один такой ровесник, 14 летний Иван, бывший Женькин кавалер, облададатель разряда по карате и нешуточных кулаков, как-то подстерёг беднягу-филолога, поговорил с ним "за жизнь", после чего поклонник творчества Блока и прекрасных чёрных глаз вынужден был целую неделю ходить в тёмных очках, скрывавших роскошнейший синяк нежно-фиолетового оттенка. Женька пожалела филолга и посоветовала приложить к фингалу лист лопуха, мягко попеняла каратисту за несдержанность и упорхнула к начинающему фотографу Мише Павленко, получившему на областной выставке юношеских работ приз зрительских симпатий.
Ира, бывшая на протяжении- страшно подумать!-20 лет свидетельницей и соучастницей всех Женькиных любовных драм, комедий, трагедий и фарсов, не переставала удивляться с какой готовностью при одном появлении её подруги мужчины бросали все свои дела и начинали вокруг Женьки увиваться, поигрывая литыми мускулами, позвякивая медалями и кубками, потряхивая ключами от новеньких Ауди и Порше, короче старались, кто чем мог, привлечь внимание красавицы. И что вы думаете? наверняка, что Ира тайно ненавидела свою ослепительную подружку, и мечтала, чтобы та вдруг в один прекрасный день растеряла всю свою красоту и обаяние или просто переехала в другое полушарие, подальше от их общих знакомых мужского пола. А вот и нет! Ничего подобного, такие мысли и в голову Ире не приходили... ну, признаться честно, иногда приходили, в минуты тяжёлого душевного кризиса, да... что там скрывать, приходили всякий раз , когда очередной её, ЕЁ поклонник, при взгляде на Женьку начинал выделывать какие-то фигуры плечами и издавать звуки, больше всего напоминающие тетеревиное токование. Таких кадров Ира сначала горячо убеждала, что у Женьки давным давно есть пылко любимая ею девушка или не менее горячо любимый муж-боксёр, а затем давала разочарованному парню полный и окончательный отлуп. Насчёт переезда в другое полушарие это, конечно, преувеличение. Ира и представить не могла, что будет делать, если Женька, со своим взбалмошным характером и океаном жизнерадостной энергии, надолго пропадёт из её жизни, в последнее время откровенно скучноватой. А что касается поклонников... то за одного из тех, кто не поддался чарам 20 летней Варгшмахер, Ира с удовольствием выскочила замуж. За всю историю таких молодых людей набралось лишь трое: первый оказался законченным антисемитом и пудрил Ире мозги цитатами из Баркашова и "Майн камф", второй, Лёва, как выяснилось, вообще предпочитал мужское общество женскому и с Ирой встречался из соображений конспирации, поскольку в далёком 1995 году демонстрировать подобные наклонности было еще не вполне прилично. С этим парнем Ира осталась в хороших дружеских отношениях и искренне радовалась, что тот нашёл мужчину своей мечты.
Третьим был её муж, Борис Васильевич Сумский. Отчего Женечка не понравилась ему, Ира понять так и не смогла. Вероятнее всего, он просто толком её не рассмотрел, благо был всецело поглащён формулами, расчётами, графиками, различными кривыми и прочей лабудой. Ира не была уверена, что за 7 лет супружества он её саму рассмотрел достаточно хорошо, чтобы встретив на улице узнать. Это не помешало ему сделать-таки ей ребёнка, правда Ире приходилось полностью брать процесс в свои руки, так что вопрос кто кому делал ребёнка: он ей, она ему или она самой себе остался до конца не разрешённым. Надо отдать ему должное: к бремени отцовства новоиспечённый кандидат физико-математических наук ( в один год с рождением сына он защитил диссертацию и получил место на кафедре теоретической математики с крошечным окладом) отнёсся мужественно и помогал жене как мог. Ира смотрела на его занятия с пониманием - что вы хотите? Ученый!- никогда не жаловалась на отсутствие денег, старалась заработать сама, что ей неплохо удавалось, поскольку Женька подыскала ей, с помощью очередного знакомого, место секретаря заместителя директора в каком-то банке. Платили отлично, обязательные премии к празднику и милые подарки на день рождения, коллеги и клиенты всегда корректные, шеф не хам и не истерик. Просто синекура, рай земной, но чего-то в этом раю Ире не доставало, пресно всё как-то, обыкновенно. Подруги, не Женька, нет, или смеялись, или недоумевали, а одна, Ленка, полуякутка, с которой они в общаге в студенческие годы делили комнату, прямо заявила: "С жиру ты, мать, бесишься, вот что! Не всем так по жизни везёт, не для всех у судьбы подарки, кого-то она и мордой об асфальт в твои годы раз десять прикладывала!"
Ира на Ленку не обиделась, у той в то время как раз случилось событие иначе как "прикладыванием мордой об асфальт" называться не могущее: её жених назанимал денег для какого-то бизнеса и, как это водится, погорел на финансовых махинациях. Ещё более закономерным оказался побег "этого грёбаного козла", кодовое название, под которым он с некоторых пор проходил во всех Ленкиных разговорах, в неизвестном направлении. Направлением этим интересовались все: приятели, у которых "козёл" занял мелочишку, правоохранительные органы и, разумеется, кредиторы, среди которых попадались и солидные учреждения, вроде банка, где работала Ира, и откровенно криминальные организации, - все они или звонили Ленке домой, или приходили на работу, с одним и тем же навязшим на зубах вопросом: "не получала ли она известий от гражданина Щелгунова и не может ли предоставить информацию о его местонахождении?" . Пережитое плохо сказалось на Ленкиной нервной системе, и она чуть что впадала в подавленно-агрессивное состояние.
Нет, Ире, конечно, и в голову бы не пришло жаловаться на жизнь, но все же, всё же...Не складывалось в её жизни что-то, удовлетворённости не было, понимаете! Муж был, работа была, друзья ( Женька, Ленка, очаровательный гей Лёвушка) были, был бесконечно любимый сын Серёженька, а "ощущения полноты бытия", как пафосно формулировал знакомый преподаватель психологии, организатор модных психологических тренингов типа "Познай Себя" Лебужит (да-да, не смейтесь "Ленин будет жить")Эдуардович, не было никогда.
- Может тебе мужика надо? Ну нормального, то есть, не учёного, а такого, чтобы мог воплотить в жизнь все твои эротические мечты? Твой-то, я смотрю, того...слабоват, наверное на один раз его только и хватило? Ну на два: девственности тебя лишить и ребёнка сделать! - спросила однажды за третьим бокалом мартини Женька, пьяно хихикая.
- Не твоё дело! - непривычно зло бросила Ира, приходя в бешенство, оттого что подруга так бесцеремонно наступает на больную мозоль. Секс с по-своему любимым и сделавшимся за 7 лет родным Боренькой был процедурой впечатляющей, как чистка зубов, и куда более редкой. Да если бы она с такой же частотой зубы чистила (два, а то и один раз в месяц), то по её челюсти впору было статьи в "Медицинскую энциклопедию" писать на буквы А(актиномикоз), Г(гингивит), З(запах изо рта, зубная боль, зубной камень), К(кариес), П(пародонтоз,пульпит) или просто студентам-медикам показывать и прочим желающим, в профилактических целях. Но с зубами у неё как раз всё было в порядке, а вот в личной жизни...неужели страсть прошла? Какая к чёрту страсть?!! Страсти в их отношениях даже в медовый месяц было чуть поболе, чем у совокупляющихся садовых улиток. А сейчас тем более. Всё чаще Ира замечала в себе чувство раздажения и даже злости на Бориса, стыдилась этого и искала аргументы в пользу супруга: Боря верный (посмотрела бы я на ту, которая сможет так его завести, что он не только голову от расчётов поднять захочет, но и само грехопадение до логического финала доведёт. Медаль ей за такое достижение, а ещё лучше орден и почётную грамоту "За выдающиеся способности"), муж зарплату всю мне отдаёт ( было бы, что отдавать, на его зарплату мы не живём это точно), ребёнка он любит и тот его тоже. Вот здесь возразить ничего было нельзя, и Ира, вздохнув, старалась отвлечься, хотя в душе понимала, что супружество особой радости не приносит. И вот, сидя в уютной, в стиле "Дикий запад", Женькиной кухне, она с ужасом обнаружила, что совершенно недовольна своим существованием, а ей ведь всего 26! И желание пожить в своё удовольствие практически непреодолимо.
- Да ты, Иришка, не обижайся, я что слепая что ли, прекрасно вижу, какая ты хмурая и нервная, а как говорила одна любимая мною литературная героиня, женщина без комплексов: "Все проблемы у нас, бабы, от сексуальной неудовлетворённости!" Ты только скажи, я тебе такого кадра раздобуду, быстренько тебе настроение поднимет и вообще жалеть не будешь!
Ира только горестно покачала головой. Мысль об измене, даже об однократном пересыпе с целью восстановить физическую форму казалась ей неприемлемой, сказывалось суровое мамино воспитание, какая-то природная брезгливость и паническая боязнь заразиться чем-нибудь непоправимо венерическим. Но Женькины подкопы под её моральные устои не прошли даром, чувство недовольства семейной жизнью само собой переплавилось в обиду на ничего не подозревающего мужа, поэтому не удивительно, что Ира с облегчением вздохнула, когда спустя примерно год после кухонных откровений безукоризненно вежливый голос сообщил ей по телефону, что господина Сумского приглашают к участию в российско-финском проекте по разработке каких-то новейших систем по промышленной очистке воды. Проект обещал не только финансовые выгоды, но и возможность долговременного делового сотрудничества с исследовательскими центрами в Хельсинки, а следовательно перспективу трудоустройства и даже эмиграции в Финляндию. Ложным патриотизмом Ира не страдала и была обеими руками "за" водворение мужа в сытой и благополучной стране суоми. Ну не ядерные же боеголовки он будет изобретать, честное слово! Муж поначалу пытался слабо отбиваться, уверяя, что он-де и по-фински не бум-бум, и за границей ни разу не был, и не достоин он столь высокого назначения, и вообще, он к кафелю в ванной привык, и к борщу Иркиному, а коварные финны обрекут его на голодную мучительную смерть. Но Ира сломила его сопротивление, нарисовав совершенно фантастическую будущность, в которой он блистает на международных конференциях и студенты со всей Европы, да что там, со всего мира, съезжаются послушать его лекции; она в простом и одновременно кокетливом чёрном платье от Donna Karan или Escada ( подсмотрела в новогоднем Cosmo хорошенький гарнитур: платье+туфли+серьги+колье=14375$ ) сопровождает его на светских раутах по случаю присуждения очередной премии, а их Серёжка с отличием оканчивает некое всемирно известное учебное заведение в Англии ( Ира никак не могла вспомнить, что лучше Оксфорд или Кембридж и какая между ними разница). Последний аргумент для нежно любящего отца оказался решающим, и вот 15 апреля 2002 года профессор, доктор физико-математических наук Сумский Борис Васильевич, сорока трёх лет в составе группы российских учёных отправился в Финляндию за богатством и признанием, а его супруга Сумская ( в девичестве Макеева) Ирина Евгеньевна, 27-и лет, секретарь-рефрент, осталась одна в нескучном городе Питере, с полным ощущением заново начавшейся жизни.
Нельзя сказать, что Ира так просто и хладнокровно вычеркнула мужа из жизни, но в её сознании произошла своеобразная "бархатная революция", номинально она была замужем, фактически - нет. Борис представлялся ей теперь скорее любимым родственником, каким-нибудь дядей или старшим братом, а никак не мужем и любовником. За два года, прошедших с отъезда мужа, Ира была в Хяменлинне, небольшом городке, где разместились учёные, раз десять, что объяснялось, как расстоянием от северной столицы до Хяменлинны, так и капризами маленького Серёжи, сильно скучавшему без папы, и ни в один приезд они не были близки. Борис не настаивал и, казалось, даже не вспоминал об этом, а Ира и подавно не нуждалась в подобном необязательном подтверждении её гражданского состояния, состояния замужней женщины.
Финны не обманули, на деньги, регулярно перечисляемые Борей, Ира два раза в год ездила отдыхать с Серёжкой в Анталию и на Кипр, прикупила симпатичную "Део Нексию", очаровавшую её автоматической коробкой передач и удивительным цветом испорченного апельсинового джема, и даже начала подумывать о вложении денег в пригородную недвижимость. Работу в своём банке Ира оставила, поскольку руководство не одобряло постоянных отгулов и отпусков за свой счёт. Таким образом, свой двадцать девятый день рождения Ира готовилась встретить в ранге "соломенной вдовы": привлекательной, неглупой, образованной, финансово обеспеченной, но совершенно непонимающей, куда ей такой умной и талантливой деваться и кому она, такая свободная и сексапильная, нужна.
* * *
- Ага, я так и знала, что ты всё ещё бока пролёживаешь! Вставай и улыбнись! Гармония вот уже битых три часа наполняет радостный мир, а ты не можешь ею насладиться, потому что спишь как самая распоследняя домохозяйка! - кричала в трубку как всегда невероятно довольная жизнью Женечка.
- Между прочим, домохозяйки в такое время уже давным давно не спят, а выполняют тяжёлую домашнюю работу: моют посуду, стирают, готовят и воспитывают детей, чем приносят огромную пользу родному государству, а вот некоторые прожигательницы жизни только и знают, что деньги богатенького мужа тратить и богемный образ жизни вести! -- притворно возмутилась Ирина, прекрасно зная, что "домохозяйка" в устах Женечки страшнейшее проклятие, признание полной женской и профессиональной несостоятельности, а также просто непроходимой, дремучей отсталости от современной жизни. Ирина однажды решила простимулировать в Женечке интерес к ведению домашнего хозяйства, по слёзной просьбе тогдашнего Женечкиного мужа, но, услышав в ответ на свой вопрос: "Что сегодня приготовим на ужин рыбу в кляре или бифштекс по-домашнему?" категоричное "Не парься, закажем пиццу! Я всегда так делаю!", отказалась от этой затеи, как от заведомо провальной.
- Ха-ха! Это кто у нас денежки-то просаживает, да у муженька на шее сидит, свесив длинные секретарские ножки? Уж точно не я! Мы, работники исскуства, люди тончайшей душевной организации и богатейшего внутреннего мира, просто не способны где-то прочно осесть, нам нужен творческий полёт, размах и...
- Наличность! А лучше кругленький счёт в банке на удовлетворение скромных потребностей...ну там в клубешник закатиться на всю ночь или на скачках поиграть! И вообще, тоже мне лучшая подруга, десять минут треплешься, а с Днём рождения так и не поздравила! - прервала Женькины словоизвержения Ира, по опыту зная, что чем-чем , а тормозами господь Бог её подружку не одарил.
- Ну так я чего звоню! Давай часам к десяти ко мне, при параде, чтобы на фейсе крупными печатными буквами было выгравировано: мне всё в кайф! я прикольная девчонка! секса много не бывает! Ты чего-то про клуб заикнулась, ну а мне как раз статейку нужно тиснуть про новый общепит, на Лиговском недавно открылся, название у него такое пафосное "Новый Иерусалим", может слышала? Место нынче жутко модное! Владелец мне наобещал всякого разного! Думаю, не разочаруешься, а если вопреки ожиданиям до мировых стандартов он не дотянет, то... Ты меня знаешь, так проперчу эту забегаловку, что она у меня до Нового года как пить дать загнётся, а владелец в лучшем случае студенческую столовую сможет организовать, лет эдак через десять, на Дальнем Востоке.
Ира про себя пожалела неизвестного ей владельца. То, что с её очаровательной подружкой шутки плохи, прекрасно знала вся клубная питерская тусовка, госпожа Варгшмахер славилась абсолютной неподкупностью. Она хвалила всегда от души, несмотря на то, что поток небезынтереных в финансовом плане предложений к ней от владельцев увеселительных заведений, заинтересованных в рекламе и протекции, никогда не иссякал. Кроме того, увеселительное заведение, вызвавшее, не приведи бог, у госпожи Варгшмахер неудовольствие, было обречено или на полное банкротство ( причём в рекордно короткие сроки), или в случае, если владелец ну ни за что не желал завязывать с ресторанным бизнесом, на незавидную долю заурядной кафешки, "общепита" по терминологии Женечки. Чего стоила история с одним ресторанчиком в этническом стиле, где Ире, согласившейся составить Женечке компанию, в матэ каким-то чудом попала муха. Обыкновенная муха. Даже, наверное, не помойная, а вполне чистоплотная, по-столичному ухоженная, серая муха. Последствия для хозяина были катастрофическими, а позор абсолютным. Не стоит долго объяснять, достаточно привести заголовок статьи, сочинённой мстительной Варгшмахер: "Мухи отдельно, матэ отдельно. Правда ли, что в Аргентине всё наоборот? Об уникальной рецептуре приготовления аргентинского чая с добавлением насекомых нашей корреспондентке сообщили в ресторане К**", здесь же, якобы случайно, фигурировала информация, почерпнутая из советского медицинского журнала, посвященная антисанитарному образу жизни мух и болезнях, ими переносимых. На этом, казалось бы, вполне можно было остановиться, но Женька ещё долго долго, положительно характеризуя какой-нибудь ресторан, добавляла: "Вот здесь мух в чай не добавляют!". Этой фразой она совершенно бесчеловечно добивала лежачего. Ресторан давно закрылся, а владелец, чьё имя Женечка бессовестно огласила, то ли уехал из города, то ли взял новую фамилию.
- Ну Женька, если есть на свете мужчина, который не в кровать бы хотел тебя уложить, а под автомобильный пресс, то это тот несчастный Пётр Васильевич!- полушутя сказала однажды Ирина. Ей рассправа над неудачливым мужиком показалась слишком скорой и жестокой.
- Ничего, в следующий раз не будет на уборщицах экономить! -- отрезала Женька, которую дальнейшая судьба ресторатора ни на грош не волновала, равно как и мнение его, ресторатора, о её человеческих качествах.
Но история эта сослужила-таки свою добрую службу. Такого внимательного и предупредительного обслуживания, как Женечка, удостаивались разве что Бегемот с Коровьевым в ресторане Арчибальда Арчибальдовича, а все напитки и закуски, предлагаемые госпоже Варгшмахер и её спутникам, инспектировал, наверняка, сам владелец. А чтобы не ошибиться и ни с кем не спутать "дорогую гостью", каждое уважающее себя увеселительное заведение считало необходимым иметь что-то вроде фоторобота отвязной журналистки на самом видном месте. Женечку знали и перед ней трепетали, а она воспринимала это как признание собственного профессионализма и авторитета.
* * *
Ира стояла перед распахнутыми дверцами огромного встроенного шкафа и придирчиво рассматривала свой гардероб:
- Как там Женька сказала? Чтобы на фейсе крупными буквами было написано: секса много не бывает? Ну это она загнула! Ей пожилой, обременённой семейством двадцатидевятилетней женщине больше бы подошло: секса мало не бывает! Или ещё того лучше СЕКСА НЕ БЫВАЕТ! Строить из себя шестнадцатилетнюю нимфоманку?! Да ни в жисть! Но что выбрать-то? Платье? Топ? Жакет на молнии? Рубашку? Или просто джинсы с бомбером и бандану! Нет, нет и нет! Надену-ка этот брючный костюм: смотрится очень недёшево, стильно. Правда подходит скорее для корпоративной вечеринки, чем для феерической тусовки в самом модном клубе города, ну да ладно, перед кем выделываться? Пускать пыль в глаза - это не её прерогатива! Вот пусть Женька идёт хоть в стрингах и резиновх сапогах, она журналистка, им всё нипочём! А ей, жене крупного учёного и матери маленького ребёнка, нужно репутацию беречь, одеваться не вульгарно и со вкусом. Так что на сей раз величайший провокатор современности, госпожа Варгшмахер, своего не добьётся!
С Женечкой они встретились минут через сорок около площади Восстания. Вопреки ожиданиям, та облачилась вовсе не в крошечные трусики и болотники, а в неправдоподобно великолепное шёлковое изумрудное платье в восточном стиле и была настолько ослепительна, что выйдя из своего "Ламборджини", полностью парализовала движение автотранспорта.
- Это ещё что за монах нищенствующего ордена? - закричала она, стараясь заглушить рёв автомобильных клаксонов и свист обалдевших мужиков. Ты в каком секонде эту прихватку для самовара купила? Сколько-сколько ты за неё отдала? 800$? Ничего себе, дорогие нынче прихватки пошли, в следующий раз бери отечественную, дешевле обойдется! - в гневе Женечка была прекрасна и грозна одновременно.
- Я то обещала привести с собой новую законодательницу клубной моды, королеву европейских танцполов, красотку, которая вечером срывает апплодисменты за исполнение самого страстного фламенко в кастильской деревушке, а утром уже вовсю зажигает на Ибице, а приведу непонятно что!!! То ли менеджера самого среднего звена, то ли распространительницу китайских таблеток для похудания!
- Да иди ты знаешь куда?- Ира готова была разреветься. - В чём хочу, в том пойду! Откуда я знаю, что в такое место надевают? Сама виновата, я в этот чёртов клуб не просилась! Взяла мне настроение испортила, я с тобой вообще после этого разговаривать не хочу! Вот!
- Ладно уж не реви, сойдёт и так. Скажу, что вместо известной тусовщицы привезла младшую любимую жену международного террориста №1 Усамы бен Ладена, ему, как ты знаешь, сейчас не до роскошеств, в бункере-то! Не бог весть что, конечно, но ты сама виновата!
Ира криво усмехнулась, вспомнив в очередной раз народную мудрость: с кем поведёшься, так тебе и надо. Ну что ей не привыкать, не в первый раз Женька её так припечатывает и уж точно не в последний. Может и есть в её словах своя правда, хотела же она вместо безусловно элегантного, но очень сдержанного костюма надеть сногсшибательное красное платье со стразами и одним открытым плечом от MaxMara? Хотела, да не решилась, сочла сей броский наряд излишне вызывающим, откровенным, провокационным, сексуальным! Кто виноват? Комплексы! Что делать? Бороться с ними! Одичала за 9 лет супружества, отстала от жизни. Ничего, вот сегодня ночью она упущенное и наверстает!
Ира уже не думала обижаться на Женьку - кто кроме неё устроил бы ей такую отличную взбучку?- и спросила уже вполне бодрым голосом: "Так как? Где он, твой хвалёный "Потерянный рай" или как его там? Веди, раз обещала!"
* * *
Вход в заведение охраняли два исполинских араба-секьюрити, опоясанные ятаганами, в расшитых шароварах и с обнажёнными торсами. Перед Женечкой они вытянулись в струнку, успев, правда, совсем непрофессионально раздеть её глазами, по Ире скользнули вежливо-незаинтересованно, чем вызвали в ней притихшую было досаду.
- Ничего мальчики? Всё при них! Высший класс!- цинично бросила Женечка, нимало не смущаясь тем, что "мальчики" прекрасно её слышали.
- А ты откуда знаешь, что при них, а что нет? Проверить когда успела? - вяло отозвалась Ира, которой тема беседы представлясь не совсем удачной.
Но с Женькой подобные дешёвые уловки никогда не удавались, она мгновенно доходила до сути.
- Я же тебя предупреждала: одевайся поярче, да позавлекательнее: чтобы декольте пониже, юбчонка покороче, а взгляд попризывнее и будет тебе большое женское счастье на одну ночь, а ты чего сотворила с собой? Я уверена: они приняли тебя за моего секретаря или за нового администратора, вот и не стали разглядывать. Да ладно, у тебя будет ещё возможность взять реванш, я тебя караулить не собираюсь, у меня работа, знаешь ли! Перекусим чуток, и я возьмусь за статейку, а ты уж не теряйся и бери инициативу в свои руки, смело погружайся в пучину разврата, здесь так принято! Это же не публичная библиотека имени Салтыкова-Щедрина и не общество орнитологов-любителей, а ночной клуб! Сюда ходят преимущественно с единственной целью: найти одноразового полового партнёра. Так что коммуникабельность и умение цитировать популярный индийский трактат о любви приветствуются! А замашки выпускницы Смольного института лучше сразу брось, иначе я за успех нашего сексуально-просветительского предприятия не отвечаю.
Выдав Ире, таким образом, на-гора все необходимые инструкции, Женька приняла надменный вид и двинулась вслед за невысокой, обёрнутой в пеструю ткань смуглолицей девушкой по тёмному коридору, освещавшемуся только тускло мерцающими декоративными лампами, призванными, по всей видимости, изображать чадящие факелы.
Большой зал, наполненный сигаретным дымом, звуками незнакомой Ире то ли арабской, то ли турецкой музыки и запахами, наводившими мысли о сувенирных лавках Шарм-эль-Шейха, выдержанный всё в том же псевдоэтническом стиле, был полон народа. Появление подруг прошло почти незамеченным, если не считать бросившегося к ним со всех ног официанта и какого-то богемного знакомца Женьки, приветсвовавшего её пьяным воплем: "О, Шахразада, Царица Ночи, Венера Медицейская, снизойди к просьбе своего верного раба, обрати ко мне свой сияющий негой взор, позволь усладить ухо неземными речами, разреши облобызать попираемую тобой землю! ". Женечка осталась глуха к этой мольбе, очей в сторону просителя не обратила и речами услаждать не стала, а с достоинством прошествовала к приготовленному для неё столику, разумеется самому лучшему, где их уже поджидал хозяин, в отличие от всей обслуги одетый во вполне европейский костюм из светло-серой шерсти, напомнивший Ире свадебную пару её мужа.
- Евгения Львовна, добро пожаловать! Большое удовольствие видеть Вас... Располагайтесь, позвольте предложить Вам наше фирменное блюдо... Наш шеф-повар подлинный кудесник, не сомневайтесь... За счёт заведения, разумеется! -- хозяин вился вокруг подруг, как настоящий уж, проявлял до того сверхъестественное радушие и так откровенно боялся ударить в грязь лицом, что Ире захотелось сказать ему что-нибудь приятное и ободряющее.
- У Вас тут очень мило, уютно и дизайн интересный. Сейчас в Европе как раз в моде стилизация под арабский восток. Я вот тут недавно по одному спутниковому каналу видела передачу о парижских ресторанах, и там показывали небольшой бар, очень похожий на ваш, очень, очень похожий, там и музыка такая традиционная арбская, и одеты все в национальные костюмы, и лампы оформлены в виде факелов!
Хозяин, за секунду до того расплывавшийся в предупредительнейшей улыбке, принял вид строгий и даже, как будто, слегка обиженный.
- Ну что Вы, уважаемая Ирина Евгеньевна, идея оформления нашего клуба глубоко оригинальна и даже, если можно так выразиться, неповторима! Мы сотрудничали с самыми лучшими, на сегодняшний день, дизайн-студиями Петербурга, привлекали к работе консультантов из-за рубежа, даже к профессору-ориенталисту из Москвы обращались!
Ира была так смущена своим неловким замечанием, что готова была сквозь землю провалиться, да и владелец клуба, которого звали Сергеем Спиридоновичем, до того разнервничался, полагая, что его подозревают в плагиате, что не мог толком поддерживать непринуждённый светский разговор. Здесь-то Женька и проявила себя как великолепный стратег и тактик, взяв инициативу в свои руки:
-Уважаемый Сергей Спиридонович, для создания целостного впечатления мне необходимо познакомиться со всем вашим замечательным заведеним! Насколько я понимаю, этим залом клуб не ограничивается? Здесь ещё много интересного, я уверена! Будьте моим провожатым и покажите, как у вас тут всё устроено!
При этом Женечка улыбалась настолько очаровательно, в голосе её звучали такие нежные переливы, что заворожённый владелец клуба, готов был, казалось, в ту же минуту не только показать Женечке весь клуб, но и подарить ей его, а также отписать ей всё движимое и недвижимое имущество и сделать наследницей своего состояния в обход жены и несовершеннолетних детей.
Ира в который раз подумала, что интерпол потерял в Женьке неоценимого сотрудника, способного самого жестокого и хладнокровного главу мафиозного синдиката превратить в робкого влюблённого подростка.
Женечка удалилась царственной походкой в сопровождении покорённого Сергея Спиридоновича, на прощание дружески подмигнув Ире, растерянно ожидавшей атаки особей мужского пола, терзаемых сексуальным голодом.
И они не заставили себя ждать. Буквально через пять минут после Женькиного отбытия к Ире ринулась целая ватага разноколиберных мужчин. Такого напора Ира не ожидала от вполне респектабельной как будто публики и, признаться, изрядно перетрухнула. Мужики тем временем уже окружили её и разом, перекрикивая музыку, начали чего-то просить. Чего бы вы думали? Ну разумеется имя, адрес и телефон...Женечки. Будь они менее темпераментны, постарались бы подкатить поаккуратнее: начать с беседы о погоде, сделать Ире пару-тройку дежурных комплиментов, а затем плавно и ненавязчиво перевести разговор на "вашу очаровательную спутницу". Но Женька обладала одним, в сущности говоря, уникальным свойством: её чары подавляли функции больших полушарий головного мозга, тогда как мозжечковая деятельность многократно возрастала, иными словами, голова у сильной половины человечества слабела невероятно, а количества тестостерона повышалось до критического уровня. Ира, разобравшись в ситуации, на помощь жаждущим приходить не захотела, злобно захохотала и отправилась на поиски дамской комнаты. Два или три особо впечатлившихся последовали было за ней, суля за требуемую информацию какие-то баснословные суммы, но за тёмно-коричневую дверь с обязательным WC пройти всё же не решились, ограничившись наружным наблюдением.
Ира тяжело вздохнула, осмотрела довольно просторное помещение с красивыми умывальниками чёрного мрамора, рядом аккуратных кабинок и большим идеально отпалированным зеркалом, к которому она тотчас и подошла, раздумывая, насколько на этот раз оказалось сильно влияние Женьки и когда до притаившихся за дверью дойдёт, что караулить даму у клозета - дело не самое почтенное. Разглядывая в зеркале приятное, интеллигентное, но при этом довольно заурядное женское лицо, она с тоской подумала, что никогда ещё так по-идиотски не проводила Дня рождения. Вообразите только: одна, голодная (после невольной обиды, нанесённой Сергею Спиридоновичу, ей было совестно налегать на изысканные восточные кушанья), отвратительно трезвая ( Женька-стерва даже не притронулась к коллекционному вину, Сергей Спиридонович в присутствии такой заслуженной акулы пера как госпожа Варгшмахер, вообще, насколько поняла Ирочка, не мог ни есть ни пить, а надираться в одиночку по поводу своего двадцать девятого Дня рождения Ирочке показалось плохим вступлением к новому жизненному году). Да и само место, в котором она расположилась, не больно-то радовало. Уютная, конечно, уборная, но тусоваться в ней всю праздничную -всё-таки праздничную!-ночь как-то не тянет. Правду сказать, она сама виновата: нет, чтобы сразу послать этих наглых типов по всем известному адресу или охрану позвать, так нет, она в панике забилась в этот суперкомфортабельный сортир и ждёт непонятно чего, а вдруг пока она тут сидит, мужчина её жизни печально проходит мимо, не находя её, Ирину Сумскую, запертую, страшно сказать, в дамской комнате этого расфуфыренного "Нового грешника" (так кажется?). Обдумав всё это, Ира ногой распахнула дверь, за которой - невероятно, но факт! - не было ни одного охотника за анкетными данными нежной еврейской красавицы.
Несмотря на решимость дейсвовать активно и не без нахальства, Ира сомневалась стоит ли возвращаться за их столик, рискуя подвергнуться новым атакам и окончательно порушить нервную систему, поэтому на вопрос очередной брюнетистой рецепшионистки, которую согласно бейджику предлагалось именовать Зулейкой:" Я могу Вам помочь?" - Ира ответила утвердительно и попросила предупредительную девушку провести её в какое-нибудь менее людное помещение, если таковое в их клубе имеется, чтобы можно было "просто спокойно посидеть вдали от дискотеки". Девушка любезно проводила уставшую Иру в небольшой зальчик, где играла, слава тебе господи, не национальная, а самая обычная необременительно джазовая музыка, подозвала официанта и с самой располагающей улыбкой пожелала Ире хорошо провести время. Та, в свою очередь, сердечно её поблагодарила и даже, смягчившись душой, предложила выпить "чего-нибудь этакого", если девушке за это не попадёт от начальства. Девушка, засмеявшись, сказала, что "ещё как попадет, вплоть до увольнения". Таким образом, Ира вновь осталась одна и уже решила, что её давешняя убеждённость, что напиваться в одиночку не так чтобы здорово, покоится не на самых прочных основаниях, как вдруг произошло настолько из ряда вон выходящее событие, что Ира совершенно забыла и о выпивке, и о своих грустных мыслях на тему "канувшей в Лету молодости".
Событие это, казалось бы, вполне закономерное, а в какой-то мере и неизбежное, случившись вдруг, надолго выбило Ирину из душевного равновесия: у Ирины обнаружися застенчивый поклонник. К такому очевидному выводу нельзя было не прийти по той простой причине, что внезапно выросший около её столика официант осторожно поставил перед ней какую-то чудную посудину из золотистого стекла, из которой высовывала хищную полосатую головку роскошная белая орхидея.
- Вам...пожелали остаться неизвестными, - промурлыкал гарсон в ответ на немой вопрос Иры, в расширившихся и потемневших зрачках которой причудливо отразились громадные изогнутые лепестки. Нет, не надо думать, что Ирине ни один мужчина в жизни не дарил красивых цветов и это был, так сказать, её цветочный дебют. Разумеется дарили, на работе дарили коллеги, однажды даже шеф соблаговолил преподнести букет имбирных гвоздик, на каждый праздник дарил Лёвушка, мило сетуя, что "мужчины такие невнимательные, пока не скажешь прямо, что любишь белые ирисы, будут упорно таскать набившие оскомину портулаки и резеду", Женечка дарила (преимущественно икебану), а, когда она выходила из роддома с крохотным Серёжкой на руках, у машины её встретил растерянный и счастливый Боря с охапкой чайных роз. Нет, цветы в её жизни, конечно, были, но обычно с ними был связан какой-то повод, праздник там или дата важная, а вот так, ни с того ни с сего... Как там в мультике: Это мне?- Тебе! -А за что? - Просто так! Да нет, совсем не просто так. Кто-то увидел её и оценил по достоинству. Мелькнула трусливая мыслишка: а ну как незнакомый поклонник не видел ещё Женечку, а если бы увидел всё пошло бы по накатанным рельсам, то есть мгновенная вспышка, ослепление, восторг - и вот уже кровожадные амурчики, потрясая луками, вовсю кружат над очередным Женькиным трофеем. Тут же ей пришла сверхутешительная мысль: здесь она находится от силы минут 15, ну не успел бы никто за такой недолгий срок увидеть её, влюбиться и сгонять за таким чудесным подарком, в помещении клуба насколько она знала цветами не приторговывали, то есть незнакомец так или иначе должен был за ними кого-то отправить, на что нужно время и не мало, пол часа как минимум. Значит этот кто-то видел её ещё в зале с Женькой, не в туалете же женском она кого-то поразила. Сделав такой приятный для себя вывод, Ира принялась вспоминать всех, кого там заметила, но не смогла заключить, на кого из них она произвела такое сильное впечатление, даже особо заинтересованных взглядов как будто не было, хотя... Она чуть обернулась и все сомнения относительно отправителя рассеялись.
Что вам сказать о НЁМ? Он был...нет, это слишком сложно. Можно, конечно, долго описывать ЕГО мужественное лицо, ну там волевой подбородок, обаятельную улыбку, нежный и выжидательный взгляд, который он остановил на Ире, или подробно рассказать про ЕГО атлетическое телосложение, которое выгодно обрисовывал замечательный костюм от Armani или Hugo Boss ( нужное подчеркнуть ). Но разве так глядит на мужчину очарованная женщина?! Разве она способна в этот восхитительный миг думать о стоимости ЕГО галстука?! Одним словом, описывать ЕГО нет никакого смысла, достаточно просто признать, что ОН был, и познакомиться с НИМ.
Да, познакомиться! Подойти, заговорить, услышать...Что услышать? Вот здесь Ирино воображение отказывалось работать, робело оно, если честно, а вдруг это будет не признание в любви, а предложение определённого свойства, как обещала поднаторевшая в этом деле Женька?! Не то, чтобы она против, вообще-то даже "ЗА", но вдруг не понравиться или, того хуже, о средствах контрацепции в пылу страсти позабудет и тогда две возможности: совершенно незапланированная беременность или, тьфу-тьфу, вендиспансер.
Да чего я так этого вендиспансера боюсь? Нынче почти всё лечат, если не запускать! Подобное редкое по разнузданности замечание куда органичнее звучало бы в устах шварцевского министра-администратора или не обременённой комплексами светской журналистки Варгшмахер, чем у интеллигентной, а в чём-то даже консервативной жены крупного ученого Иры Сумской. Однако из песни слов не выкинешь, Ира именно это себе и сказала и даже не особенно поразилось собственной распущенности. В конце-концов с кем поведёшься, а Женечку в этом смысле вряд ли кто мог превзойти, о её легкомысленном поведении в желтой прессе не писал только ленивый, и Ире как никому было известно, что почти всё в этих историях правда. Разве что насчёт романа с бедуинским вождём, подарившем ей, якобы, караван из ста белых одногорбых верблюдов, они приврали, ну да и в этом, произойди такое, по сути дела не было бы ничего невероятного. Что верблюды?! Обезумевшие поклонники презентовали Женечке острова в Тихом океане, звезды в созвездиях Альдебаран и Альтаир, не говоря уже о таких пустяках как бриллиантовые колье и виллы на Лазурном побережье. А один небогатый, но известный энтомолог назвал в честь Женьки какой-то открытый им вид сколопендры - "Eugenia Bella", этим Ирина подружка всегда почему-то особенно гордилась и показывала всем гостям купленный специально для этого большой энтомологический справочник, где Eugenia Bella красовалась на двухсот восемьдесят пятой странице.
Но, по счастью, поклонник сам решил перейти к более решительным действиям, увидев, что Ирина смотрит на него с улыбкой, не оставляющей сомнений в её готовности пойти на контакт. Он поднялся со своего места и подошёл к ней.
- Вы не возражаете, если я к вам присоединюсь? - спросил он неожиданно высоким голосом.
- Конечно, - Ирина была сама приветливость, - присаживайтесь!
- Это вы прислали? - показала она на белеющий в сосуде цветок.
- Да... - поклонник немного помолчал и робко спросил: Вам понравилось? Я ведь не знаю ваших вкусов!
- Очень красиво и необычно, - Ире приятно было, что молодой человек не проявлял к ней уж слишком явного сексуального интереса, а вполне цивилизованно поддерживал светскую беседу. Она решила, что пора представиться:
- Давайте познакомимся, меня зовут Ирина Сумская. А вас?
Молодой человек слегка заколебался, произнося "Антон Богородицкий", но Ира отнесла это к естественной в такой ситуации неловкости. Она разглядывала своего визави: он был необыкновенно хорош собой. Особенно ей понравилось его удлинённое лицо с нежной линией скул, казавшееся вблизи очень юным, и полное отсутствие щетины.
- Сколько вам лет, Антон?
- Скоро исполнится тридцать четыре.
Иру удивила такая явная ложь, молодой человек выглядел моложе как минимум лет на десять. Наверняка, он просто хочет показаться солиднее, взрослее, чтобы произвести на неё впечатление! Милый мальчик!
- А мне уже исполнилось двадцать девять. Сегодня! - призналась она, в тайне опасаясь, что подобная внушительная цифра его спугнёт.
Но Антон совсем не испугался, а, напротив, сообщил, что искренне рад поздравить её, и попросил разрешения заказать по этому поводу бутылочку шампанского. Ира возражать не стала, и вот они уже чокались и произносили тосты:
За знакомство! (предложила Ира)
За встречу! (предложил Антон)
За превосходный вечер! (предложила Ира)
За такое счастливое событие, как ваш День рождения! (предложил Антон)
В этом месте уже очень сильно расслабившаяся Ира решилась возразить:
- Ну не такое уж оно счастливое. Женщины, Антон, не слишком любят свои дни рождения. Особенно, когда им под тридцать и они не нашли своего принца.
- Правда? Ну не знаю... Кто-то относится к этому легко, - Антон весело рассмеялся.
- Но разве вы не замужем, Ирина? - он вопросительно взглянул на её обручальное кольцо.
- Юридически - да, фактически - давно нет. Мой муж два года живёт в Хяменлинне, это Финляндия, да и наши отношения всегда больше напоминали товарищеские, чем супружеские, хотя у нас есть ребёнок. Честно говоря, я давно подумываю о разводе, уверена, что ни для меня, ни для Бориса это не станет трагедией.
- Ну значит, вы свободны, Ирина, и это прекрасно! - заключил Антон.
- Для кого прекрасно? - уточнила Ира.
- Для вас, для меня. Вы мне безумно нравитесь, но заводить роман с замужней женщиной совсем не хочется, - ответ был предельно откровенным и Ира, чтобы скрыть замешательство, прикрылась от молодого человека поднятым бокалом с шампанским и предложила:
- Тогда давайте выпьем за свободу и заключённые в ней возможности!
- Замечательный тост, Ирина! Итак, да здравствует свобода! Да здравствуют возможности! - Антон залпом осушил бокал и предложил Ире потанцевать.
Под звуки божественной "Горы мёда" они плыли по залу в свете тускло мерцающих светильников, и Ира думала, что вот точно так же должна была себя чувствовать Золушка на том памятном балу: всё так прекрасно, сказочно, но вместе с тем ужасно неправдоподобно. Антон оказался великолепным партнёром, мягким, нежным и внимательным. Хороший танцор - хороший любовник промелькнуло в её голове. Действительно, почему бы и нет? Антон с каждой минутой нравился ей всё больше, она ему тоже очень нравилась, это было очевидно. Не было никаких причин отказываться от возможности завязать новые перспективные отношения с этим потрясающим мужчиной. Вот Женечка на её месте точно не сплоховала бы! Эта мысль придала Ире уверенности и, когда мелодия уже начала понемногу угасать, она сама первая осторожно поцеловала Антона в краешек губ. Тот неуверенно поднял на неё глаза, но она ласково ему улыбнулась, и он, расслабившись, начал отвечать ей долгими сладкими с привкусом карамели поцелуями.
- Поедем к тебе? - Ира накрыла своей рукой пальцы Антона, когда они, дотанцевав, вернулись за свой столик.
И снова Антон посмотрел на неё неуверенно, почти со страхом.
- Ты уверена? - спросил он после паузы.
- Конечно, - Ира решила, что лучше всего его сомнения рассеет ещё один продолжительный карамельный поцелуй.
- Хорошо, - Антон крепко взял её за руку, и они почти побежали к выходу.
- А твоя подруга не обидится, что ты ушла, не попращавшись с ней? - поинтересовался он, когда они уже вышли из здания.
- Да нет, что ты! Она порадуется, ведь это она меня сюда вытащила. Развеяться...
- И как? Ты не разочарована? - задал вопрос Антон и лукаво улыбнулся.
- Конечно, естественно, само собой разумеется - нет! - рассмеялась Ира и вновь прибегла к испытанному средству развеять все возможные сомнения. Поцелуй, ещё один, ещё и ещё. Они непрерывно целуются в ожидании такси, целуются, когда оно приезжает, ни на миг не отрываются друг от друга в кабине. Каждый следующий поцелуй дольше и слаще предыдущего. Ира не замечает, как оказывается у Антона дома: они без остановки целовались весь путь от машины до квартиры.
Теперь она сидит в его комнате, на его диване пока он что-то делает на кухне. От нечего делать Ира подходит к шкафу и видит там фотографию маленькой не по годам серьёзной хорошенькой девочки, необыкновенно похожей на Антона. Интересно, кто это? Скорее всего, сестра. На обороте запись "Анечка в 3-м классе". Как славно написано: Анечка. Надо будет обязательно с ней познакомиться. Наверное, Антон её очень любит, если хранит в своей холостяцкой квартире её фотографию. Ире так нравится Анечка, что она не возвращает фотографию на месте, а уносит с собой в кресло.
В это время возвращается Антон. Он почему-то до сих пор не снял костюм, в котором был в ресторане, даже галстук не развязал.
- Ты так похож на свою сестру! Вы близнецы? - Ира тянется к Антону, чтобы поцеловать и избавить от лишней одежды.
- Нет, - Антон почему-то отстраняется. - Мы не близнецы.
- Значит вы с сестрой просто очень похожи, - Ирина повторяет попытку с тем же результатом.
- У меня нет сестры, - Антон опускает голову.
- Так кто же такая Анечка? - теперь Ирина действительно ничего не понимает.
- Это я, - Антон встаёт и начинает ходить по комнате. До Иры никак не может дойти смысл сказанного, поэтому она глупо переспрашивает:
- В каком смысле ты?
Антон ничего не говорит, уходит и, вернувшись, даёт Ире документ. Это паспорт на имя Богородицкой Анны Владимировны, 1970 года рождения. С фотографии смотрит Антон, в этом нет никакого сомнения.
- Господи, ты женщина? - Ира чувствует, как с оглушительным жестяным скрежетом едет её крыша.
- Я - буч, - мягко поправляет её Антон, или уже Анечка?
Это таинственное слово окончательно добило Иру. Буч как-то подозрительно походило на вич. Она закрыла глаза и со стоном откинулась на спинку кресла.
- Прости, я должен был тебя предупредить, но я боялся, что ты сразу меня пошлёшь, а я влюбился в тебя, как только увидел... Милая, с тобой всё в порядке? - лже-Антон обеспокоенно наклонился над неподвижной Ириной.
Нашёл о чём спрашивать! В порядке ли она?! Да он просто издевается! В свой собственный законный День рождения отправиться в клуб с целью подцепить симпатичного парня, пережить тяжелейшее унижение в виде своры Женькиных кавалеров, получить подарок судьбы в лице очаровательного молодого человека, который ей понравился до такой степени, что она готова была в первый же вечер упасть с ним в койку, напиться, расслабиться, возбудиться, поехать к нему домой... и всё это для того, чтобы в конце концов узнать, что он переодетая женщина. Веселее истории не придумаешь!
- Мне пора, - Ира вскочила с кресла и бросилась к выходу.
- Прости меня, пожалуйста. Ты не хочешь остаться? Я тебе всё объясню! - кричала ей вслед несчастная Анечка, но Ира уже выбегала из подъезда, судорожно набирая номер таксопарка.
* * *
- А что такое буч? - спрашивает Ира Женьку, когда следующим вечером, сидя в кафе, они обсуждают её вчерашнее приключение.
- Буч - это лесбиянка, которая предпочитает носить мужскую одежду, коротко стричься, говорить о себе в мужском роде и проявлять инициативу в постели. Под мужика косит, иначе говоря.
- Понятно, а я думала это болезнь какая-то. Слушай, мне всегда казалось, что те, кто любит в одежду не своего пола рядиться называют трансвеститами. Это что же одно и то же?
- Фу, Ирка, какая ты тёмная, - Женечка позволила себе недовольно наморщить фарфоровый лобик, - совсем это не одно и то же. Трансвеститы просто носят одежду другого пола, но не обязательно являются гомосексуалами. А бучи практически всегда одеваются по-мужски и им нравятся исключительно женщины!
- Так откуда мне такие подробности знать, я же в основном с нормальными людьми общаюсь, а не с развращённой богемой? - не удержалась от шпильки Ира и, горестно вздохнув, продолжила: - Ничего себе, нашла кавалера. Может со мной какой непорядок, если на меня уже женщины кидаются?
- Да нет, со всеми бывает. Ко мне время от времени подъезжают, но я пока держусь.
Женька начинает задумчиво помешивать трубочкой лёд в бокале своего любимого мартини, а потом неожиданно интересуется:
- Тебе хоть понравилось с ней целоваться?
- С кем?
- Ну с Анечкой, ясен перец.
- Да не целовалась я с Анечкой, я целовалась с Антоном, который ещё не был Анечкой, а когда он стал Анечкой я с ним не целовалась, ещё чего!
- Ты мне мозги не парь! Говори прямо, понравилось тебе целоваться с Анечкой или нет?
- Ну понравилось вообще-то. И танцует он, то есть она здорово.
- Слушай, раз такое дело, придётся тебе сопровождать меня на открытии нового лесби-клуба! Мне о нём статью писать, а одна я туда идти не хочу, подумают ещё, что Евгения Варгшмахер отстаёт от современных сексуальных тенденций. И, кстати, может найдёшь там себе ещё какую-нибудь Анечку, или Светочку, или Машеньку. Ну как, согласна? - Женька произнесла всё это совершенно серьёзным тоном, но, увидев расширившиеся от ужаса глаза подруги, не смогла больше сдерживаться и с громким хохотом повалилась на столик, с которого из-за этого свалилась новая Ирина сумочка от нестареющего классика Galliano, подаренная ей вчера верным голубым другом вместе с ремнём Marc Cain такого же тёплого каштанового оттенка. Ира наклонилась за сумочкой, раскрывшейся от удара, и сердито ответила:
- Ты вот с Лёвушкой сходи, я тебе его одолжу на вечерок! Уж он-то будет там себя чувствовать как рыба в воде. Он меня всё норовил со своими братьями и сёстрами во ориентации познакомить, но я чего-то не захотела. Кто их знает этих нетрадиционных. По одиночке они вроде не страшные, а вместе могут и разойтись не на шутку...
- Да они и по одному могут разойтись так, что любо-дорого, вчера ты в этом лично убедилась... - Женька-язва никак не хотела уходить от скользкой темы.
Ира собиралась было привычно огрызнуться, но тут в лежащей на её коленях сумочке весёленько затренькал телефон, и выпад злокозненной Варгшмахер остался не отражённым.
На экране мобильника высветился какой-то неизвестный Ире номер, но она безбоязненно нажала на соединение, предположив, что один из её знакомых просто в очередной раз сменил тариф.
- Ирина, пожалуйста, не отключайся, мне нужно с тобой поговорить! Мы ведь не успели объясниться, ты убежала, я тебя хорошо понимаю, но нам нельзя вот так расставаться! - отчаянно зашептала трубка голосом Антона-Анечки.
Ира вздрогнула, попыталась прикрыть динамик рукой, но проклятая труба продолжала голосить, в добавок к этому от резкого движения многострадальный Galliano снова оказался на полу, и из него высыпалось всё содержимое. Пока несчастная Ира, ругаясь сквозь зубы, собирала с пола кафе свой скарб и кое-как запихивала его в сумочку, Женечка, заломив тонкую бровь, разглядывала её с почти иезуитским любопытством.
- Значит, наша Анечка уже соскучилась? - спросила она, когда Ира, красная, взлохмаченная и запыхавшаяся, снова уселась на стул.
Та молча с ожесточением чиркала зажигалкой, пытаясь закурить и недоумевая, почему совсем не чувствует привычного табачного вкуса.
- Дорогая, я думаю дело пойдёт быстрее, если ты её перевернёшь, - сладким голоском пропела Женечка.
Ира непонимающе взглянула сначала на подругу, потом на сигарету у себя в руках и заскрежетала зубами: вот уже пять минут она безуспешно раскуривала фильтр.
- Откуда она только телефон достала? - Ира попыталась взять себя в руки и мыслить логически.
- Но ты его не давала? Напряги память: ведь наверняка сама написала помадой на салфетке где-то между четвёртым и пятым бокалами, а теперь и вспомнить не можешь?
- Да нет, не давала! Я собиралась дать... Утром... - сконфуженно призналась Ира.
- После ночи любви? Это правильно! Ведь утром ты уже точно знаешь, хочешь ли ты, чтобы этот человек тебе позвонил или нет. А вечером, особенно в романтической обстановке, нетрудно и ошибиться! - одобрила Ирины действия многоопытная Женька. - Но мы отвлеклись. Итак, ты ей телефона не давала, спросить твой номер ей было не у кого, ибо общих знакомых у вас как будто нет, следственно она его сама где-то нарыла!
- Всего за день? - Иру поразила такая оперативность.
- Нет ничего проще! Тебе в любом переходе продадут базу данных по доступной цене. Ты же ей и имя своё назвала, и фамилию, и дату рождения. Раз плюнуть по базе найти, какой у Сумской Ирины Евгеньевны, родившейся восьмого августа 1975 года адрес и телефон. Ну есть ещё вариант, что она сама в аналитическом отделе ФСБ работает и имеет доступ к тамошним ресурсам, хотя это вряд ли, баб у них не держат.
- Мамочки, так она и адрес мой теперь знает?! - Ира была близка к первому в своей жизни обмороку. - Ещё подкараулит где-нибудь и пристанет!
- Не исключено! Лесбиянки они вообще чертовски предприимчивые и упёртые. От своего редко отступаются. И коли уж ты ей понравилась, будет брать тебя измором! - зловеще предрекла лучшая подруга.
- Слушай, можно тогда, если что, я у тебя поживу, - взмолилась Ира, вообразив, как настойчивая Анечка будет ежедневно курсировать под её окнами, протирать штаны от Armani на ступеньках её лестницы, часами терзать дверной звонок в поисках взаимности и ночами напролёт глушить водку с соседями-алкашами, сетуя на несовершенство женской природы вообще и на Ирин несговорчивый характер в частности. Так во всяком случае, по её убеждению, должен был вести себя всякий единожды отвергнутый, но не потерявший надежду поклонник.
- Да ты не дрейфь, Ирка! Что в этом такого? - Женька, как это часто с ней бывало, вдруг резко изменила мнение о происходящем, - зато развлечёшься. И впервые в жизни почувствуешь, что значит быть предметом чьего-то обожания. Чем плохо? Сама себе ответь честно, был ли в твоей жизни человек, который бы страстно влюбился в тебя с первого взгляда? И думать нечего, не было такого человека! А это, знаешь ли, весьма приятно, когда тебя самозабвенно любят, поверь моему опыту. Меня вот все мои бой-френды только самозабвенно и любили, так что мне это уже даже поднадоедать стало. А тебя любил только твой собственный муж, да и то какой-то нездоровой братской любовью, от которой всё бывает, кроме сексуального удовлетворения. Когда ещё экспериментировать, как ни на пороге тридцатилетия? Если ты в пубертате время даром теряла, то теперь-то тебе ничто не может помешать наслаждаться плотскими радостями! Именно в сексе женщина познаёт свою истинную сущность! Современная женщина не может себе позволить оставаться неудовлетворённой, потому как своей неудовлетворённостью она нивелирует все двухвековые завоевания феминизма. Какая, собственно, разница, с кем ты получаешь удовольствие в постели с мужчиной или с женщиной, если вам хорошо вместе? И кто лучше женщины поймёт твои желания и сможет их реализовать? Ирина, я тебе официально заявляю, нет, я просто требую: раскрепости, наконец, сознание и дай Анечке шанс!
На Ирину подружку, судя по всему, нашёл нешуточный стих, она говорила как по писаному, бурно жестикулировала, при этом глаза её возбуждённо сверкали, а ноздри вдохновенно раздувались. С соседнего столика на них в немом изумлении смотрела пожилая супружеская чета; бармен, забыв про недовзбитый коктейль, остолбенело взирал на вошедшую в раж Женьку; молоденькие девочки-официантки, сбившись в кучку, боялись шелохнуться, чтобы не пропустить ни одного слова из проникнутого пафосом борьбы Женечкиного монолога, а сидевшие в дальнем уголке две миловидные студентки вдруг начали яростно целоваться под дружные овации остальных посетителей.
Кто знает, как бы сложилась судьба женского освободительного движения в современной России, случись тем августовским вечером в кафе-веранде "Мечта" феминистский переворот, но всю песню новоявленной революционерке Варгшмахер попортила её закадычная подруга Ира Сумская, которая внезапно страшным голосом заорала: "Уймись сейчас же!", со всего размаха стукнула кулаком по столу и, бросив испуганной официантке новенькую пятисотку, стремглав кинулась вон.
* * *
- Чего-то я в последнее время покидаю помещения исключительно бегом и со скандалом, - размышляла Ира, шагая по Лиговскому в направлении ближайшей станции метро. - А в моём возрасте пора уже и о вечном подумать. Вот оно, тлетворное влияние сумасбродной подружки. Давно известно, что с Женькой дружить не менее рискованно, чем по проволоке Ниагарский водопад переходить. Того и гляди темпераментная дщерь Израиля выкинет что-нибудь ошеломительное, так что все только рты разинут. Но сегодня она, кажется, самоё себя превзошла! Выставить её, Иру, какой-то замшелой старой девой, каким-то фригидным ископаемым, полностью некомпетентным в половом вопросе! Друзья так себя не ведут! И вообще, что она понимает?! Тоже мне Зигмунд Фрейд нашёлся! А эти её пассажи насчёт того, что её никто никогда страстно не любил... Вот нашла о чём разговаривать, хотя ведь и правда не любил, никто никогда не влюблялся в неё сразу и безоглядно, как в Женьку. Ну разве это справедливо?
С этими привычно-печальными мыслями Ира дошла до Московского вокзала, машинально бросила взгляд на электронное табло привокзальных часов (без пятнадцати двенадцать, надо спешить), пересекла площадь Восстания и только у самого здания метрополитена с ужасом вспомнила, что свою последнюю пятисотку оставила в злополучной "Мечте". Пару раз перетряхнув сумочку и убедившись, что там нет ни мелочи, ни жетонов, ни карточки, Ира пришла к выводу, что в таком положении не до обид, и принялась набирать Женечкин номер. Но как всегда в подобных случаях тупой механический голос объявил абонента полностью недоступным, и Ира почувствовала лёгкое покалывание в пальцах. Так, только не паниковать. Кому она ещё может позвонить? Мама с Серёжкой гостят у Бори, Лёвушка накануне уехал в командировку, Ленка с мужем не вернулись из отпуска, а соседка Маринка - с дачи. И какой чёрт её дернул именно сегодня отдать машину в сервис?!.. Да-а, выходит она попала. Новый год её жизни по всему обещает быть удивительно неудачным и всё из-за этой треклятой Анечки... Стоп, Анечка... Анечка, Анечка... А это ведь, товарищи, вариант. Позвонить сейчас этой милой даме, попросить подбросить её до дома, да заодно расставить все точки над i в истории их взаимоотношений, чтобы кошмар о подъездных бдениях не стал реальностью. Доступно изложить ей свою концепцию романтической любви, чтобы та не могла усомниться в твёрдости Ириных гетеросексуальных взглядов, и строго-настрого запретить лезть к ней со всякими глупостями. План был безупречен, однако Ира оттягивала его воплощение в жизнь до тех пор, пока какой-то хмельной грузин не двинул прямо к ней с дружелюбным: "Скучаешь, красавица?". Это добавило нашей героине недостающей решимости, и в меню "Принятые вызовы" она выбрала строку с непоименованным номером, принадлежащим Анне Владировне Богородицкой, или Антону, как она продолжала её про себя называть.
"Мы можем быть только друзьями, только друзьями и ничего больше..." - как заклинание повторяла Ира, поджидая Анечку на перекрёстке Лиговского и Невского. Киношная фраза, выуженная откуда-то из глубин подсознания, казалась Ире как нельзя более подходящей для предстоящего объяснения.
Трубку Анечка взяла уже на втором гудке и тот час же согласилась приехать:
- Буду через пятнадцать минут, никуда не уходи, - сказала она и отключилась.
Теперь Ира переминалась с ноги на ногу, высматривая на дороге жёлтый в шашечку автомобиль. Но все такси проносились мимо, даже не пытаясь притормозить около неё, одиноко торчащей у обочины и уже не на шутку продрогшей в своём открытом льняном платье.
- Привет! - послышалось сзади.
Ира резко обернулась, готовая дать отпор очередному любителю ночных знакомств, но это, по счастью, оказалась Анечка. Нет, сейчас это точно была не Анечка, а Антон в потрясающей клетчатой рубашке и Levi'sовских джинсах, подпоясанных широченным кожаным ремнём с металлическими заклёпками.
"А стиль casual ему безумно идёт, - невольно подумала Ира, чувствуя, что у неё пересохло во рту, но тут же одёрнула себя: - Идиотка, не ему, а ей. Это всё-таки женщина, не нужно об этом забывать!".
- Ну и где такси? - невежливо спросила она вместо приветствия, чтобы Анечка не дай бог не заметила произведённого впечатления.
- Я за рулём. Тут стоянка запрещена, пришлось машину бросить, пойдём, здесь рядом. Не замёрзла?
Антон вёл себя совершенно непринуждённо и, казалось, не чувствовал подчёркнутой холодности, с которой Ира отвечала на все его вопросы. Машина действительно была оставлена неподалёку и тоже весьма впечатлила Иру. Конечно, до Женькиного эксклюзивного "Ламборджини" не дотягивает, но в целом очень и очень неслабо. Мощнейший внедорожник, тяжелая гипертестестероновая машина. На такой хорошо в бандитских разборках участвовать, скорость космическая, навигационная система прилагается и прочность, почти как у броневика. В ней если и перевернёшься, ничего страшного. Но уж чересчур он навороченный, этот броневичок, видимо, у хозяйки всё же есть какие-то проблемы с самооценкой, вот она и сублимирует потихоньку.
В салоне было очень уютно, пахло смесью табака, замши и модного мужского парфюма.
- Это Пако Рабанн? - неожиданно для самой себя задала вопрос Ира, обожавшая парфюмерные новинки от известных дизайнеров.
- Нет, это из последней коллекции Нарцисо Родригеса. Как ты его находишь?
- Мне безумно нравится запах мускуса, он такой тёплый, обволакивающий, чувственный, - призналась Ира, жадно вдыхая густой, почти маслянистый аромат.
- Значит, я угадал! Был уверен, что ты оценишь, - Антон как-то совсем недвусмысленно ей улыбнулся, и Ира поняла, что ведёт себя неправильно. Пора ставить самоуверенного буча или самоуверенную бучу (как оно склоняется это дурацкое слово?) на место.
- Послушай, я считаю, что нам нужно объясниться, как ты думаешь? - начала она неуверенно, старательно избегая глаголов прошедшего времени, так как не могла определить, в каком роде следует обращаться к собеседнику. Сам Антон-Анечка говорил о себе исключительно в мужском, да и Женечка утверждала, что среди бучей так принято... Всё было бы проще, если бы они говорили друг другу "Вы", но Анечка с самого начала перешла на ты и не оставила Ире выбора. Обращаться к человеку на вы, когда он говорит тебе "ты" нормально, если он тебя значительно старше, во всех остальных случаях это звучит нелепо и искуственно. Чёрт с ней, пусть пока будет "ты" и "он", а дальше поглядим.
- Да, разумеется, я для этого тебе и звонил сегодня! Пристегнись. Куда едем? - Антон повернул ключ зажигания.
- Ко мне, то есть на Бассейную, - Ира снова запнулась, опасаясь, что Анечка может воспринять "ко мне" как приглашение, но справилась с собой и продолжила: - Так вот, я хотела тебе сказать, что я не лесбиянка, мне нравятся мужчины...
- Я знал это с самого начала, - Антона её заявление ничуть не смутило. - Для меня это не имеет значения.
- Но для меня имеет, - Ирина вновь почувствовала, что теряет почву под ногами,- нам нельзя теперь встречаться. Давай останемся друзьями.
Фраза ещё пол часа назад казавшаяся спасительной прозвучала по-идиотски, что окончательно деморализовало Иру: беседа проходила совсем не по выдуманному сценарию.
- Я тебе нравлюсь? - Антон оторвал взгляд от дороги, заглянул ей в глаза, и девушка осознала, что ситуация, в которой ей довелось оказаться, абсолютно тупиковая, ибо ответив "нет", она явно погрешит против истины, а ответив "да" нанесёт сокрушительный удар по собственной морали. Ограничившись поэтому нервным "Господи, да при чём тут это?!", Ира стала смотреть в окно на вспыхивавшие то там то здесь самоцветы неоновых вывесок, которыми пестрели первые этажи старинных питерских домов от Невского до угла Витебского и Бассейной. Она промолчала всю оставшуюся дорогу, и Антон не пытался её разговорить.
Очнулась Ира от того, что кто-то осторожным, почти невесомым движением, убрал ей со лба прядь волос. Она мгновенно открыла глаза и, кляня себя на чём свет стоит за потерю бдительности (ишь, чего надумала: спать в опасной близости от влюблённой лесбиянки. Инструктор по ОБЖ за такое сразу бы пару вкатил!), как можно дальше отодвинулась от склонившегося к ней Антона:
- Прости, очень не хотелось тебя будить, но мы приехали, - тихо сказал он и первым вышел из машины, чтобы затем собственноручно распахнуть перед Ирой сначала дверцу автомобиля, а потом и дверь подъезда. Лёгкость, с которой Антон выбрал из четырёх дверей подъезда нужную, показалась Ире подозрительной, и прежде чем зайти внутрь, она недовольно поинтересовалась:
- Ты и номер моей квартиры знаешь?
- Само собой, - Антон был невозмутим, - квартира 45, третий этаж.
- И где ты его взял, скажи на милость? - Ира задохнулась от негодования.
- По базе пробил, - Антона, казалось, искренне забавлял её гнев.
- Ты хочешь сказать, что там даже этаж был указан? - со всем сарказмом, на который была способна, спросила Ира.
- Ну нет, конечно, этаж я сам посчитал! - Антон засмеялся и внезапно, наклонившись, привлёк девушку к себе, так что она не успела вовремя отстраниться. Это замешательство позволило его губам найти её губы, и Ира мгновенно ощутила знакомый вкус карамели и настойчивое желание продолжить. Некоторое время сознательное и бессознательное ожесточённо сражались за власть над Ирой Сумской, но в тот вечер ни тому, ни другому не суждено было победить, поскольку в разгар схватки (и поцелуя, как вы понимаете) на поле битвы появились третьи силы в лице проживающей на первом этаже Ириной соседки, злющей и пронырливой старушенции Миранды Леопольдовны. Она, в отличие от Иры, не была склонна к продолжительным колебаниям и незамедлительно принялась излагать всё, что она думает о "нонешней распустившейся молодёжи, которая только и знает, что пить, курить, да по чужим подъездам непотребством всяким заниматься!".
Внезапная атака Миранды Леопольдовны отрезвляюще подействовала на Иру, она испуганно охнула; крикнув "Пусти!", вырвалась от Антона и за рекордное время взлетела по серым каменным ступеням на свой родной третий этаж. Там она прислонилась спиной к обитой металлом и потому уже очень холодной двери квартиры и долго стояла, прислушиваясь к дробным перебивам крови в висках. Внизу всё ещё раздавались истошные вопли старухи, обещавшей вызвать милицию, спустить всех собак и лично надавать бесстыдникам по шее. Антона не было.
* * *
Расположившись в своей просторной, оборудованной итальянской сантехникой ванной, которую Женька называла не иначе как "Приют эксгибиционистки" за украшавшие стены и потолок зеркала, Ира в который уже раз в течении этого дня пыталась осмыслить происходящее.
Ну допустим вчера это могло быть случайным, вчера она была пьяная, всё же пять бокалов шампанского не пустячок, ничего не скажешь... Да и День рождения был, как всегда мысли грустные навалились, комплексы одолели... Нет, не стану больше праздновать, никогда, на фиг, на фиг, на фиг. Чего доброго, таким макаром совсем спячу...И не знала она ещё тогда, что Антон - женщина... Но сегодня-то она совсем ничего не пила, была непростительно, предательски трезвая, ни в одном глазу, ни грамульки, даже пива они с Женькой не заказывали, даже энергетический напиток не пригубили, только зелёный чай и безалкогольный коктейль "Розовая пантера". И она уже совершенно точно понимала, с кем имеет дело... Ведь это наяву было, она и эта Анечка прямо в подъезде... Ой-ой-ой, а если Миранда Львовна опознает в ее спутнике женщину? У неё глаз цепкий... Тогда без вариантов придётся из квартиры съезжать, а квартира хорошая, потолки здесь высокие... Да нет, не опознает, Ира вот вчера с Анечкой два часа провела, разговаривала, танцевала и не опознала... Ну она известная дурында и растяпа, бабу от мужика отличить не в состоянии! И всё-таки одно дело вчера, а другое сегодня... Сегодня она всё знала и всё же умудрилась с не в меру ушлой Анечкой поцеловаться, хотя, положим, удивительного в этом ничего нет, ей самой этого захотелось сразу, как только она, оглянувшись, увидела Антона за спиной в этой его потрясающей рубашке и стильных джинсах в обтяжку... А какие у него нежные губы! И руки... Ух! Себе хоть не врите, Ирина Евгеньевна , вы же хотите Антона со страшной силой... Но Антон - это Анечка, а Анечка - это Антон. Так что же из всего этого следует? Она и Анечка? Она с Анечкой? Нет! Бред, ересь, чушь, абсурд, ерунда, ахинея, расстройство сознания и спермотоксикоз.
Желая предотвратить полное слипание мозгов, Ира включила душ, отвернула кран с холодной водой почти до упора и подставила под него голову. Ледяные струи пружинисто ударили в макушку, на некоторое время задержались в смазанных гелем волосах на затылке и, наконец, преодолев препятствие в виде хомутика платья, обжигая, потекли за шкирку, а потом дальше-дальше вдоль хребта и по ногам вниз. Вскоре возле Иры на полу образовалась внушительная лужа, а платье сырой простыней прилипло к телу.
- Эдак я простужусь вскорости, сегодня и так достаточно промёрзла пока машину дожидалась, а теперь вот ещё и обливание себе устроила. Нет, следует себя поберечь, а то я до следующего дня рождения просто не доживу.
Сказав себе так, Ира выключила воду, с усилием содрала тугую отяжелевшую от воды ткань, накинула висевший тут же банный халат и, не подумав даже вытирать пол, прошагала на кухню, оставляя за собой мокрые следы. Там она вскипятила воду и заварила свой любимый сорт чая "Клубника со сливками". Вообще говоря, Ира приберегала его для особых случаев, но сейчас ей нужно было чем-то себя подбодрить. И, если рассуждать логически, сегодняшний случай вполне можно было назвать особым, да что там просто исторически значимым. Она, Ира Сумская, дочь всеми уважаемого учёного, мать всеми любимого ребёнка, порядочная и скромная женщина двадцати девяти лет от роду обнаружила в себе явные гомосексуальные наклонности. Чем не повод выпить? Хотя бы чаю. Но нет, пожалуй, чаем тут не обойтись, нужно чего-нибудь покрепче... Коньяк! Где-то у неё был хороший армянский коньяк, подарок Ленкиного мужа Радика. Ага, вот и он, красавец, ну что же тяпнем с устатку, как говаривал их запойный сосед дядя Витя. Во что бы его налить?
Сочтя распитие коньяка из рюмок уделом снобов и мещан, Ира взяла с полки гранёный двухсотграмовый стакан, налила его до краёв и одним духом опустошила, ничего сверхъестественного, однако, не ощутив. Правда, в желудке сразу резко потеплело, а размышления приняли бессвязно-отрывочный характер. Ира с пустым стаканом в одной руке и початой бутылкой сорокоградусного напитка в другой пошла в гостиную и удовлетворенно опустилась в кресло с плюшевой обивкой. Всё было не совсем уж плохо, всё было нормально, да просто великолепно всё было в конце-концов. Её лишь вчера исполнилось двадцать девять, у неё потрясающая квартира, замечательный ребёнок, лучшая в мире подруга и вот это кресло, мягенькое, уютное. Чего она раскисла в самом деле? Поддалась, понимаешь ли, паническим настроениям. Решила, что она -только не падайте!- лесбиянка... Ха-ха-ха! Но вот эта волшебная жидкость должна снять все симптомы внезапного умственного затмения. Отличная вещь - коньячок. А Анечка - дура набитая, пусть только сунется ещё раз к ней со своими приторными карамельными губами, приторным мускусным Родригесом и приторными извращенскими ласками, уж Ира ей такое скажет, такое... Что она скажет Анечке Ира придумать не смогла, закручинилась и решила просить совета у мудрой Женечки.
На мудрую Женечку она попала лишь с пятой попытки, до этого по номеру её подруги почему-то отвечали абсолютно незнакомые люди, причём каждый раз разные. Но кое-что их объединяло: все они были очень сонные и страшно злые.
Любимая подруга тоже была сонная и не слишком приветливая.
- Дорогая, имей совесть, четвёртый час как-никак! Завтра поговорим, о чём хочешь, об Анечках, Петечках и проблемах в нефте-газовой сфере, но сейчас я ложусь спать, чего и тебе желаю! - бесчувственная Женька повесила трубку, не дожидаясь от Иры ответа. И та осталась наедине с призывно поблёскивавшей в темноте бутылкой и медленными, торжественно-скорбными мыслями о вероломстве лучших друзей и призрачности надежд на счастье.
Утро следующего дня у Иры Сумской выдалось на редкость тяжёлым. Правду сказать, оно у неё вовсе не выдалось. Утра как такового в тот день попросту не было. Когда Ира после долгих усилий, наконец, смогла сфокусировать взгляд на циферблате стоявших у изголовья часов, стрелки находились в районе половины второго, а когда она, преодолевая пульсирующую боль в надбровных дугах и пугающую слабость в ногах, всё-таки поднялась с дивана, было уже ровно два.
Вот сейчас бы рассольчику или пивка. Да, давненько она не доходила до подобного скотообразного состояния. Семь лет, если быть точной, последний раз они с Ленкой мощно перебрали на выпускном. Тогда она заплетающимся языком пригласила декана на тур венского вальса, но исполненный ими под дружный хохот и улюлюканье зрителей танец скорее напоминал развесёлый муленружевский кан-кан. А ведь если и дальше продвигаться в этом направлении, то она без сомнений сопьётся, ежевечерне в одиночку надираясь дорогущим пятизвёздочным коньяком. Нет, матери-алкоголички её Серёженька не заслужил.
Полная раскаянья, Ира побещала себе больше никогда не пить и позвонила Женечке, чтобы извиниться за вчерашнее недоразумение.
- Да не бери в голову, ерунда! Хотя, признаться, ты меня в последнее время приятно удивляешь: пьёшь, буянишь, заводишь сомнительные знакомства - одним словом, со вкусом расслабляешься. Именно этому я пытаюсь тебя обучить в течении последних двадцати лет, и сейчас моя школа даёт о себе знать. Выходит, есть во мне что-то от Макаренки с Пестолоцци, не пропал мой скорбный труд, и ты медленно, но верно превращаешься в легкомысленную и отвязную стерву.
- Ради всего святого, Женька, прекрати ерунду молоть! Видела бы ты меня в эту минуту! Отвязная и легкомысленная стерва! Как же! Жертва кораблекрушения в лучшем случае, а если быть совсем точной клиент наркодиспансера: бледная, страшная, под глазами круги, на голове колтун, руки трясутся и череп того и гляди от боли треснет. Если ты именно такой судьбы для меня желала все эти двадцать лет, значит, ты мой наиглавнейший враг, Варгшмахер, в облике преданной подруги. Волк в овечьей шкуре и змея, пригретая на груди.
- Да брось ты! - урезонить Женьку ещё никогда и никому не удавалось. - Это у тебя с непривычки. Не тренировалась долго, вот и мучаешься сейчас. Немедленно прими душ, причешись, глотни крепкого кофе, прогуляйся, и от похмельного синдрома и следа не останется. А к вечеру как новенькая будешь и, чтобы я не была Евгенией Варгшмахер, вновь приключений на выдающиеся части фигуры пойдёшь искать. Коли женщина захотела оторваться по полной, её никакой бульдозер не остановит, не говоря о пустячках вроде утренней головной боли! Кстати, как там Анечка поживает? На какой стадии ваши отношения? Насколько я поняла, вчера вы встречались, но ты мне не рассказала, что было дальше. Вроде ты на неё из-за чего-то обиделась. Она что не оправдала возложенных на неё надежд и не смогла подарить тебе феерического оргазма? В таком случае, конечно, нужно её послать подальше. Порядочный буч женщину разочарованной не оставит! Какая она вообще после этого лесбиянка?! Или ты у неё первая была, и она просто растерялась? Но пусть бы тогда хоть предупредила тебя!
Женечка готова была ещё очень долго и красноречиво высказывать своё возмущение действиями неумехи-Анечки, но Ира, которую и без того мутило, внезапно ощутила столь сильный приступ тошноты, что смогла только промямлить "я перезвоню" и добежать до туалета, где её основательно вывернуло. Как ни странно, это принесло ей значительное облегчение, поэтому через четверть часа она смогла уже без особых усилий помыться, соорудить на голове незамысловатую причёску, выпить чашечку ароматной арабики и отправиться на прогулку. Определённо не все Женькины рекомендации следовало пропускать мимо ушей, некоторые из них можно было достаточно успешно применять в сложных житейских ситуациях.
* * *
Ира неспешно прогуливалась по Невскому, без привычного равнодушия рассматривая спешаших по своим делам прохожих, с особенным любопытством она вглядывалась в лица проходящих женщин. Её мысли при этом невольно принимали довольно рискованный оборот.
- А что если все они неравнодушны к своему полу? - рассуждала она про себя. - Вот, к примеру эта благообразная седовласая дама в очках-половинках, с замашками музейного работника и чёрным ридикюльчиком 50-х годов. Вдруг у неё были любовницы?.. Или эта подтянутая женщина в голубой хэбешной футболке и смешной круглой панаме с ромашками, иностранка скорее всего. Может она тоже предпочитает женское общество мужскому? И вон те, идущие навстречу молодые девушки: они держат друг друга под руки и о чём-то весело переговариваются. Интересно, их связывают исключительно дружеские отношения, общие разговоры о мальчиках, косметике, прочитанных книгах, несданных экзаменах или нечто гораздо более интимное? А вышедшая из дверей модного магазина брюнетка с короткой стрижкой. Почему она улыбнулась Ире, когда та на неё посмотрела? Почувствовала в ней свою? Означал ли что-нибудь пристальный взгляд продавщицы в обувном отделе, сказавшей, чтобы Ира обязательно приходила к ним ещё? Как отличить профессиональную вежливость, доведённую до автоматизма, от флирта? Ещё правильнее будет сформулировать вопрос таким образом: как научиться отличать нормальных женщин от заинтересованных и не сойти с ума в процессе? Есть ведь, наверное, какие-нибудь специальные знаки или условные слова, вроде волшебного "мутабор", чтобы сразу в толпе или в компании обнаружить своего человека? Вот, в романе Киплинга "Ким" члены секретной разведывательной организации узнавали друг друга по амулету, висевшему на шее, а лесбиянки как друг друга вычисляют? Неужели же только по полным негой взорам и мужеподобной внешности?
Увлечённая своими размышлениями, Ира не сразу заметила, что из её сумочки раздаются настойчивые телефонные попискивания. Так, посмотрим, что у нас тут. Ага, два пропущенных вызова и смс. Кто звонил? Ну ещё бы, Анечка, кто же ещё! И смс от неё:
Привет! Не могу до тебя дозвониться, перезвони, пожалуйста, как сможешь, нужно поговорить, очень жду. Антон.
Прочитав сообщение, Ира сардонически усмехнулась, поставила телефон на вибро и затолкала поглубже в сумочку.
- Да уж, знаем мы, какой ты Антон! Примерно такой же, как я Игорь или Иван! Что за идиотство называть себя мужским именем, если ты самая настоящая баба?! - раздражённо думала она. - "Нужно поговорить" ей, скажите на милость. Вчера вот тоже вроде как поговорить собирались, а закончилось всё чем? Правильно, обжиманьями на лестничной площадке, да ёще в присутствии свидетелей. Нет, подобого она больше не допустит! Её Серёженька не только матери-алкоголички не заслуживает, но и матери-лесбиянки. Это Женьке всё с тонкопалых ручек сходит, в какую бы скандальную историю она не влипала, а ей, Ире, рисковать всем ради сомнительного удовольствия заиметь в качестве спутницы жизни тридцатичеиырёхлетнюю тётеньку, говорящую о себе в мужском роде и откликающуюся на Антона... Нет, очевидно пора браться за ум, эта нелепая история и так слишком затянулась. Но ведь и её к Анечке тянет, от этого нельзя отмахиваться! Значит с ней, с Ириной Сумской, что-то не так! А если она тоже, сама того не осознавая, в глубине души неравнодушна к женщинам, и именно поэтому на неё, а не на ошеломляюще прекрасную Женьку запала лесбиянка Антон? И что, вообще, за звери эти ваши таинственные лесбиянки? Она ведь пока видела всего одну.
В этот день, вопреки Женечкиным пророчествам, Ира вечером никуда из дому не вышла, она решила по возможности немного расширить свои знания о неведомом доселе предмете и с этой целью забралась в интернет. Там она совсем скоро нашла три довольно крупных портала, посвященных гомосексуальным мужчинам и женщинам. Пробежав глазами несколько новостных блоков и узнав о существовании - никогда не догадаетесь чего!- фестиваля авторской песни для лесбиянок и лесбийской же футбольной сборной, Ира отправилась на форум, где отыскала небезынтересную для себя тему "Я поняла, что мне нравятся женщины, как быть?" . Правда, содержание дискуссии оставило её разочарованной, ибо автора поста, некую Куколку, обстебали все, кто только мог. Некоторые даже перешли к прямым оскорблениям, назвав её дурой и бишкой. Что такое "бишка" Ира не знала, но чувствовалось, что это тяжкое обвинение. Никто из посетительниц-лесбиянок не посочувствовал бедной, запутавшейся в своих чувствах девушке, судя по формулировкам совсем молоденькой, и Ира за это на них крепко осерчала. Она подумала-подумала, зарегистрировалась, взяв себе ник Мне 29, и весьма нелицеприятно высказалась об участницах обсуждения, обвинив их в человеконенавистничестве и отъявленной гетерофобии. Кипя от сильнейшего негодования, Ира вышла из этой темы и обнаружила другую с ещё более жалостливым заголовком "Я влюбилась в натуралку, не знаю, что делать!" . К автору этого поста, Лее, рассказавшей грустную историю о своём увлечении коллегой, замужней женщиной Ириного возраста, прочие посетительницы отнеслись не в пример сочувственее. Они давали ей разные дельные советы, как то:
а)попробовать объясниться,
б)попробовать подружиться,
в)попробовать сводить в ресторан,
г)попробовать свозить к морю,
д)попробовать изысканно соблазнить,
е)попробовать напоить и уложить
ж)или, если ничего не поможет, попробовать найти себе другую, более покладистую от слова "класть".
Судя по обилию откликов и верхним ступенькам рейтинга популярности, проблема влюблённости в гетеросексуальную женщину стояла для форумчанок остро. Ира с отвращением смотрела на этот перечень ЦУ и решала, какие из них взял на вооружение Антон. Вероятнее всего, это были пункты "в","д" и "е". Странно, что там не было совета "покатать на джипе и зажать в подъезде"! Так вот они как действуют: втираются, значитца, к наивным женщинам в доверие, а потом расставляют бедным жертвам ловушки, не пренебрегая ни хитроумными уловками, ни примитивным спаиванием! Но теперь-то Ира знает их приёмчики и больше ни за что ни одному слову этой, не к ночи помянутой, Анечки не поверит. Пусть они там хоть спартакиады устраивают в борьбе за звание главной специалистки по совращению натуралок в лёгком, среднем и полутяжёлом весе, а она в этом фестивале абсурда участвовать не собирается.
Посещение тематического сайта только укрепило Иру во мнении, что игры в лесбиянок надо как можно скорее прекращать, поэтому весь следующий день она мужественно игнориовала звонки с Анечкиного сотового, стирала, не читая, посылаемые с этого же номера многочисленные смски и уходила в другую комнату, когда автоответчик начинал её взволнованно умолять"поговорить", "встретиться", "всё обсудить" и т.д. и т.п. На следующий день, опасаясь, что хитрюга-Анечка отыщет брешь в её обороне и дозвонится с какого-нибудь незнакомого телефона, Ира решила вообще не отвечать ни на какие звонки. Она сама один раз позвонила Женьке с домашнего, чтобы предупредить об отъезде к мужу. Вообще-то, поездку к Боре Ира планировала осуществить на две недели позднее, но в сложившейся ситуации внезапное бегство показалась ей замечательным выходом из лесбийского тупика. И Анечка её достать не сможет, и о жизни будет время поразмыслить без нервотрёпки. Женька, узнав об Ирином намерении, только многозначительно хмыкнула, поинтересовалась, когда она собирается возвращаться, и напомнила:
- Не забывай, что через три недели, в субботу состоится торжественное открытие клуба "Диана", твоя явка обязательна, так что, сделай одолжение, вернись к указанному сроку!
- Что ещё за клуб такой? - изумилась Ира.
- "Что за клуб, что за клуб...", - насмешливо передразнила её Женька, - совсем-то вы, Ирина Евгеньевна, от своих любовных неурядиц голову потеряли. Я ведь тебе говорила тогда в "Мечте", что новый лесбийский клуб открывается, мне о нём статью писать. Ходить на подобные мероприятия в одиночку не принято, а кавалера туда вести как-то не удобно, не впишется кавалер в сугубо ориентированный интерьер, поэтому я пойду туда с тобой!
- Бог мой, я думала ты тогда пошутила! - севшим от ужаса голосом пролепетала Ира.
- Пора бы запомнить, дорогая, когда речь заходит о работе я никогда не шучу! - строго заметила Женечка. - Это пока всё, остальные инструкции получишь позже, нужно будет ещё заранее форму одежды обговорить, чтобы перед гей-тусовкой не осрамиться.
- Ну может ты всё-таки с Левушкой пойдёшь, он не откажет, я уверена, давай я его попрошу. Прямо сейчас и позвоню! - Ира стремительно соображала, как избежать посещения лесби-клуба.
- Так не пойдёт, Ира! - Женечка была неумолима.- Видишь ли я тамошнюю публику себе представляю, если я приду с геем, то обязательно найдутся желающие со мной пофлиртовать, позаигрывать, на танец опять же кто-нибудь всенепременно пригласит, мне же надо работать, а не отвлекаться на разную дребедень. Вот поэтому мне и нужна спутница в качестве буфера, вроде как подруга жизни, тогда они поскромнее себя будут вести, а я смогу сосредоточиться!
- Нет, Женька, ты как хочешь, а я ни в какой такой клуб не пойду, хватит с меня лесбийского экстрима, я вот до сих пор за валерьянку и карвалол хватаюсь, как Анечку вспомню! - Ира предприняла последнюю геройскую попытку отбояриться от предстоящего похода в логово к женолюбивым хищницам.
- И не думай отказываться! - в голосе Женечки ясно зазвучал металл ( то ли сталь, то ли железо, то ли свинец, но определёно что-то очень прочное, холодное и жёсткое). - В кои-то веки я тебя прошу об одолжении! Можно ради лучшей подруги пойти на маленький подвиг и забыть, наконец, о своих беспричинных страхах. Не съедят они тебя в конце концов!
- Ага, не съедят, сама же минуту назад сказала, что начнут флиртовать-заигрывать, глазки строить-на танцы приглашать! - Ира намеривалась Женечку уесть, но та элегантно парировала:
- Так ведь пригласить на танец - не значит надругаться. У меня работа, поэтому я и не хочу расслабляться, а будь я свободна и в настроении легко бы с какой-нибудь симпатяшкой позажигала, только чтобы лишний раз подтвердить репутацию женщины без комплексов. Представь себе: сегодня меня видят на презентации в компании с известной любительницей женского пола, завтра утром какая-нибудь желтая газета вроде "Комсомолки" публикует статью о том, что популярная светская журналистка и тусовщица Евгения В. замечена в приверженности нетрадиционным видам любви, послезавтра эту же новость сладострастно обсасывают все бульварные издания, ещё через день мне звонит знакомый тусовщик и пытается удостовериться в том, что написанное - правда. Я, конечно, уклоняюсь от прямого ответа, но подпускаю туману, говоря, что у меня, мол, нет предрассудков и взгляды мои на любовь отличаются свободомыслием. Естественно, он немедленно с добавлениями и подробностями разносит по всему Питеру, что я осуществила официальный "выход из чулана". Через неделю меня приглашают принять участие в радиопередаче, посвящённой дискриминации сексуальных меньшинств, через две я посещаю международную конференцию " Проблемы гомосексуалов в постперестроечной России", через месяц я среди признанных гей-активистов подписываю требование к гос.думе узаконить однополые браки, а ещё через месяц, когда все уже свыклись с мыслью, что Евгения Варгшмахер - признанный идеолог российского лесби-движения, я делаю знаешь что? - Женечка выдержала мхатовскую паузу и затем торжествующе объявила: Выхожу замуж, вот так! Новый скандал, новая сенсация, и моё имя снова на первых страницах всех газет. Жизнь бурлит! Красота! Вот так-то, дорогая! А ты говоришь...
Ира ничего не говорила, просто в очередной раз с восхищением думала, что в умении создавать шумиху вокруг своего имени её подруга вполне может конкурировать и с В.В.Жириновским, и даже с самой Марией-Луизой Чикконе.
Когда, пообещав Женечке непременно быть в нужное время в нужном месте, Ира повесила трубку, настроение у неё было хоть куда. Она приободрилась до такой степени, что уже готова была выкинуть из головы Финляндию, лесбиянок и неприятные воспоминания, связанные с Анечкой, но одного взгляда, брошенного на экран сотового, хватило, чтобы вернуться к мрачной реальности. Количество пропущенных звонков равнялось 30, а память готова была разорваться под давлением переполнявших её смсок. Кто был виновником этого информационного шквала, сомневаться не приходилось. Похоже у Анечки случилась настоящая истерика, и она всё время, пока Ирина разговаривала по телефону, безостановочно набирала её номер и строчила послания. Придушив всколыхнувшуюся было жалость, Ира сейчас же позвонила в железнодорожные кассы, заказала себе билет до Хельсинки и, покидав самые необходимые вещи в сумку, не медля ни секунды рванула на вокзал.
* * *
В Хяменлинне, куда Ира прибыла на автобусе вечером того же дня, шёл редкий неторопливый финский дождик, упитанные и флегматичные финские дворняги, сидевшие у здания автовокзала, с серьёзным видом осматривали приезжих, а безмятежные и кроткие финские проститутки мирно паслись возле аккуратно подстриженной живой изгороди прямо напротив дома, где жил Борис. Когда Ира проходила мимо них, они дружно пожелали ей доброго вечера и заметили, между прочим, что погода нынче необычайно холодная для этого времени года. Ира, понимавшая по-фински с пятого на десятое, всё-таки уловила общий пафос их речи, приветливо им кивнула и с некоторым волнением пошла к дому.
Боре она позвонила с вокзала в Хельсинки и поросила её не встречать, хотя он поначалу собрался. Ира чувствовала неловкость при мысли о встрече с ним. Больше всего радовала предстоящее свидание с Серёженькой, которого Ира не видела вот уже целых две недели. Да и по маме она, конечно, соскучилась, а то как же?
Маму Ира увидела сразу: та копошилась в ею же самой организованном крошечном огородике. Заметив дочь, Вера Васильевна поспешила поделиться с ней радостной новостью: нынче предвидится невиданный урожай кабачков и корнишонов, и всё благодаря привезённому контрабандой в огромной напольной китайской вазе первосортному отечественному навозу. Ира вздрогнула, вспомнив контрабандную эпопею, проходившую под руководством Женечки и чуть было не сорвавшуюся по причине невероятно тонкого нюха одного из финских таможенников, но с удовольствием согласилась попробовать толстенький, пупырчатый, прямо с грядки огурец. Тот, действительно, был дивно хорош и весело похрустывал на зубах. Так, с надкушенным огурцом в руке и думами об удобрениях в голове Ира Сумская вошла под кров к законному супругу.
Там она застала привычную картину: Серёжка яростно сражался со злобными орками в компьютерной версии "Властелина колец", а Боря, окружённый горой чертежей и макетов, сидел на своём обычном месте перед новым, 19-ти дюймовым монитором. Это, само собой разумеется, финны расстарались, сам Борис ни за что бы не согласился приобрести это жидкокристаллическое чудо. Ко всему новому Ирин муж относился настороженно и до сих пор донашивал купленный ему женой по случаю 45-летнего юбилея полосатый халат. Полоски на ткани уже практически стёрлись, на рукавах красовались кое-как приделанные заплаты, да и сам халат перестал сходиться на животе, так как Борис на финских хлебах за эти два года изрядно раздобрел. Он казался очень обрадованным приездом жены: заботливо поинтересовался, как она добралась, лично разогрел для неё чай и даже предложил в честь её приезда организовать маленький праздничный ужин.
- У тебя ведь День рождения был, нужно как-то это дело отметить в семейном кругу, - сказал Боря с улыбкой, а Иру начали мучить угрызения совести.
И подобного замечательного, потрясающего, верного и талантливого человека она собиралась бросить ради первого встречного, нет, хуже того, ради первой встречной, ради женщины, ради лесбянки. Что, вообще, на неё тогда нашло? В совсем почти домашней гостиной с мягкими креслами и дубовыми панелями, за накрытым к позднему ужину столом, в окружении своих близких, Ира не могла себе позволить верить ни в Антона, ни в Анечку, ни в тем более собственные гомосексуальные наклонности. Вот в Женьку она верила, причём охотно, ещё бы, как можно в Женьку не верить, если она есть?! Анечки же в природе не существует, это был фантом или галюцинация, а скорее всего обычный дурной сон, какой бывает после перепоя и перееда. Анечки нет. Точка. И забудем об этом.
Всю неделю, проведённую в Хяменлинне, Ира была чрезвычайно нежна с Борей. Она окружила его почти материнской опекой, ласково расспрашивала о здоровье и о перспективах сотрудничества с финнами, дважды вывела его на прогулку в местный парк, один раз сходила с ним на разрекламированную театральную постановку, а в конце недели, перед тем, как она должна была возвращаться в Питер устроила для них двоих романтический ужин при свечах в уютном ресторанчике неподалёку. Боря радовался Ириному вниманию как ребёнок, охотно сопровождал жену на прогулки, в театр и ресторан, но, очевидно, совершенно не интересовался ею как женщиной. Поначалу Ира на что-то расчитывала, но затем смирилась и оставила все попытки развести мужа на секс.
Из-за этого, а может и по какой-то другой причине, но она всё чаще против своей воли стала вспоминать вечер в клубе "Новый Иерусалим", конфуз с Сергеем Спиридоновичем, обезумевших Женечкиных поклонников, сидение в дамской комнате, освобождение оттуда, неожиданно появившийся перед ней яркий экзотический цветок и особенно тот пристальный, зачарованный, страстный взгляд, по которому она тот час же определила его отправителя, Того-Кого-Нельзя-Называть, Того-о-Ком-Нельзя-Вспоминать, Того-про-Кого-строго-настрого-Запрещается-Мечтать, Того-на- встречу-с-Кем-Не-Следует-Рассчитывать, Антона или нет, всё же Анечку.
* * *
Ира сидела в любимом кресле перед телевизором и непрерывно переключала каналы. На одном покзывали пропахшую нафталином французскую меладраму, на другом два крутых голливудских мэна с большим воодушевлением били друг другу морды, на третьем рекламировали стиральный порошок, на четвёртом предлагали поучаствовать в смс-викторине, на пятом шёл рок-концерт, на шестом - теннисный матч, на седьмом - ток-шоу. Иру отчего-то вся это привычная телевизионная солянка безумно раздражала, она тыкала и тыкала пальцем в кнопки на пульте, стараясь отыскать хоть что-нибудь достойное внимание. Не найдя ничего приличного, она оставила телевизор включенным и пошла в бывшую Борину комнату, где теперь располагалась бибилиотека. Там она взяла с полки томик Лермонтова, открыла, пробежала глазами строки "На севере диком стоит одиноко//На голой вершине сосна...", вздохнула, взглянула на соседнюю страницу, прочла "Пускай холодною землёю//Засыпан я,//О друг! всегда, везде с тобою//Душа моя!", взрогнула, перелистнула сразу несколько, остановилась на "Они расстались в безмолвном и гордом страданье//И милый образ во сне лишь порою видали...", закусила губу и резко захлопнула книгу. Покинув Борину комнату, Ира неторопливо побрела в ванную, где постояла некоторое время, пощёлкала выключателем, хотела было открыть воду и умыться, но раздумала, машинально вытерла полотенцем сухие руки, вышла, снова глубоко вздохнула и так же медленно проследовала на кухню. Здесь она в оцепененье замерла перед холодильником, потом в конце концов приняла решение, достала с нижней полки уже ополовиненную бутылку с коньяком и отправилась обратно в гостиную, откуда раздавался шум телевизора. Проходя мимо стоявшего в коридоре на полочке телефона, она скосила на него глаза, но тут же отвела их и, низко опустив голову, продолжила путь к конечному пункту назначения, то есть к любимому креслу.
Ирина нервозная апатичность или апатичная нервозность, называйте как хотите, объяснялась, по сути, очень просто, но от самой Иры вы бы никогда не узнали об её истинной причине. Если бы вы задали девушке прямой вопрос, что её так угнетает, то скорее всего услышали бы много пространных рассуждений о "заворовавшихся чиновниках", "криминогенной обстановке", "гуманитарной катастрофе", "плохой экологии" и прочих, без сомнения, неприятных, но не имеющих непосредственного касательства до нашей героини вещах. На самом же деле Ирино состояние было вызвано вот чем: она уже неделю как вернулась из Финляндии, а Анечка ей с тех пор так ни разу и не позвонила.
В первый день, по возвращении, Ира держала все телефоны выключенными. На второй она робко включила стационарный. На третий решительно - сотовый. На четвёртый она надумала прочитать все посланные ей Анечкой за два дня смс, на пятый прослушала записи на автоответчике. Весь шестой день она проплакала, коря себя за жестокосердие и конформизм, а на седьмой почувствовала острую потребность снова напиться в хлам.
Надо отдать ей должное, Ира боролась с этим настойчивейшим желанием как могла: с утра сделала дома уборку, совершила трёхчасовой рейд по городским мегамаркетам, где приобрела три пары уценённых итальянских босоножек за 100$ и одно серебристо-чёрное коктейльное платье за 500, навестила вернувшуюся с Кипра Ленку и даже в кино успела сходить на сеанс в 19.00. Но даже сидя в кинотеатре и прислушиваясь к репликам главных героев и хрусту традиционного попкорна, девушка не могла полностью избавиться от сердечных переживаний. Когда же поздним вечером она переступила порог своей квартиры, тоска, навалившаяся на неё, оказалась ещё более нестерпимой, чем накануне. Дошло до того, что Ира готова была сама звонить Анечке, хотя и не представляла, о чём станет с той разговаривать. Но благоразумие, или пресловутый конформизм, вновь взяли верх, поэтому в этот вечер она никуда звонить не стала, ограничившись очередным сеансом унылого самоедства в компании любимого кресла, телевизора, а вот теперь ещё и бутылки. Однако, как это всегда бывает, именно в тот миг, когда главный герой намеревается совершить роковой шаг ( в Ирином случае это была третья рюмка коньяку), в его судьбу вмешивается милосердное Провидение ( в нашей истории его функции успешно взяла на себя Женечка) и возвращает страдальца на правильную дорогу. Ира ещё только наполняла полюбившимся янтарным напитком стеклотару, а лучшая подруга, почуяв неладное, уже вовсю прессинговала её сотовый. Сначала Ира не желала отвечать, но через 30 секунд, осознав, что от друга, подобного Женьке спрятаться невозможно, неохотно взяла трубку.
- Напиваешься значит? - интуиция у Евгении Варгшмахер была столь же феноменальной, сколь неотразимой была её красота. - Пытаешься залить горе спиртным? Хочешь утопить в стакане дорогой сердцу образ? Мечтаешь забыть Анечку раз и навсегда? Не выйдет, так и знай!
- Почему не выйдет? - с досадой воскликнула Ира и немедленно поняла, что самим этим восклицанием выдала себя с головой. Она подумала пару секунд и выложила Женьке всё, сопровождая свой сбивчивый рассказ судорожными всхлипываниями:
- Она мне больше не звонит, понимаешь, я её очень обидела, ей так тяжело было, она мне звонила, звонила несколько дней, у меня даже плёнка на автоответчике кончилась, и говорила всё время, что я ей нужна, что она меня любит. Представляешь, долго-долго про это говорила, почти всё время и прощения просила... А за что? Она ведь ничего плохого мне не сделала, только поцеловала один раз в подъезде, ну тогда помнишь, когда я тебе звонила? И я сама не против была, если честно. Но я разозлилась ужасно в тот раз, мне страшно не хотелось лесбиянкой быть, понимаешь? Как это можно, я замужем, у меня ребёнок... И что окружающие могут подумать? И я ещё на сайте прочитала, как они натуралок сблазняют, мне очень противно стало, но она-то, наверное, не из таких, как ты думаешь? Она всё рассказывала, как рада была, когда я её попросила меня подвезти, она и не надеялась, что я соглашусь с ней видеться, а я вот позвонила. Она сказала, что для неё встреча со мной - настоящее счастье. Подумай только, прямо так и сказала "счастье". А ещё обещала меня в покое оставить, если я так решу, не звонить, не писать, только всё просила, чтобы я сама ей сказала об этом, говорила, что ей просто хочется ещё раз мой голос услышать. Но я уехала и не отвечала, а она перестала звонить, я не знаю: вдруг она от расстройства что-нибудь с собой сделала? Я себе никогда не прощу...
Здесь Ира окончательно потеряла самообладание и горестно смолкла, с трудом сдерживая слёзы, а Женька, слушавшая её до сих пор не перебивая, резонно заметила, что лучшим способом избавиться от всевозможных страхов и сожалений будет позвонить Анечке самой.
- Узнаешь, по крайней мере, что она жива-здорова, и тебя совесть мучить перестанет, а уж как ваши отношения пойдут этого предугадать нельзя! Может она с ума сойдёт от радости, что ты ей взаимностью ответила, а может - пошлёт тебя, вежливо или не совсем, всё-таки и у неё самолюбие имеется. Но рискнуть, на мой взгляд, стоит, иначе ты на нервной почве депрессию наживёшь!
Ира всё ещё хлюпала носом в трубку, но Женька уже вернулась к привычному бодрому и деловому тону:
- Слушай, подруга, у нас завтра выход в свет, так что оставь свою мировую скорбь до лучших времён и думай, в чём мы там появимся. Нужно ведь, чтобы мы не только порознь отлично смотрелись, но и вместе производили неизглдимое впечатление. Это первое. Второе: имей в виду, одеться нужно не просто дорого и стильно, но непременно в лейсбийском духе, чтобы на фоне основной массы выделяться, но с нею не контрастировать. Вот тебе задачка, соображай. Я, пожалуй, остановлюсь на тройке "а ля Марлен Дитрих", может и шляпу надену, есть у меня одна из мягкого фетра. А ты в чём будешь? Про свой давешний костюмчик забудь, образ пленительной офисной работницы мы сразу исключаем так же, как и всякие откровенные, провокационно-броские платьица. Они там в массе своей феминистки и сексуальные наряды воспринимают как символ тысячелетнего угнетения. Многие лесбиянки предпочитают спортивный стиль, но он тебе не очень-то идёт, да и с моим образом никак не вяжется. Что остаётся? Готика? Слишком мрачно и помпезно. Гламур? Посчитают фифой и пренебрегут. Может гавроша из тебя сделаем? Кепочка как будто у тебя имеется, и клетчатую жилетку мы где-нибудь добудем... Или лучше артистическую небрежность изобразим? Этакую свободную художницу в развевающемся шарфике и винтажном пиджачке. Подходит? Нет, ну чего молчишь, для тебя же стараюсь?
Ире, которой было совершенно всё равно, что на ней будет завтра надето, легко согласилась на "артистическую небрежность", заметив, правда, что с развевающимся шарфиком ничего не получится, поскольку "откуда в помещении клуба возьмётся ветер, чтобы его развевать"? Но Женечка всегда мыслила глобально, и для неё подобных мелочей просто не существовало.
- Главное, Ирка, чтобы образ был! Остальное не принципиально. Запомни: нужно размышлять нестандартно, манкировать условностями и давать волю фантазии, вот тогда получится супермегакреатиффф! Кто у нас лучший спец по креативу, отвечай? - задала она Ире явно риторический вопрос.
- Ты, конечно, спору нет! - покорно ответствовала та и мучительно зевнула: разговор длился уже целый час и конца ему видно не было. Но Женька, по-видимому, и сама решила, что пора закругляться, потому что стала вдруг прощаться, взяв, однако, с Иры слово, что та позволит ей непременно лично участвовать в создании нового имиджа.
- Поверь, Иришка: мы из тебя завтра такую темную красотку сотворим, что вся клубная публика из своих армейских штанов повылезает лишь бы одного твоего взгляда удостоиться! - пообещала Женька напоследок, затем, немного помолчав, добавила: - И из-за Анечки не переживай: всё хорошо будет, интуиция мне подсказывает, а это что-нибудь да значит.
От её слов у Иры на душе как-то потеплело, и спать она легла почти совсем успокоенная.
* * *
Вылезая из Женечкиной машины на клубной парковке, Ира воспользовалась моментом и глянула в зеркало заднего вида. Да, её подруга действительно обладала недюженными художественными способностями и выдающимся талантом стилиста. Ира выглядела очень нестандартно, может быть даже чуточку агрессивно: коричневый замшевый пиджак, тёмно-оранжевая водолазка, чёрные мужские брюки и разноцветный шарф тонкой вязки, несколько раз обёрнутый вокруг шеи. Наряд, конечно, слишком тёплый для конца августа, но зато продуманный до мельчайших подробностей. Специально для Иры Женька принесла откуда-то очень толстый серебряный браслет, состоящий из нескольких преплетённых цепей, и дорогущий швейцарский хронометр с массивным циферблатом. Хронометр, вроде бы, принадлежал последнему Женечкиному мужу, проживавшему на тот момент в Вене. Как Женьке удалось добыть у него эту милую вещицу, так и осталось невыясненным. В довершении всего, лучшая подруга убедила Иру снять обручальное кольцо и надеть два широких серебряных на большой и средний пальцы левой руки.
- Зачем было всё это затевать, если тебя по обручалке сразу раскроют? Вот на таких мелочах и проваливаются даже опытные резиденты! А кольцо на большом пальце - это как пропуск, сигнал "я свой, я с вами". Исключительно важно сразу дать понять, что ты - одна из них, - поучала Женька Иру, которая с интересом выслушивала эту новую для себя информацию и с усмешкой вспоминала свои недавние размышления о лесбийской семиотике.
Но усилия имиджмейкера-энтузиаста Евгении Варгшмахер оказались не напрасными: сторожившая в предбаннике клуба "Диана" бритоголовая секьюрити проводила Иру затуманенными глазами и нежным девичьим голоском пожелала приятно провести время.
Ира смутилась до крайности и ничего не ответила, а Женечка только громко расхохоталась и пообещала, что это всего лишь начало, дальше будет ещё веселее. Поскольку на этот раз Женечка прибыла в клуб полу-инкогнито, столика для неё заказано не было и, не найдя свободного места в зале, она потащила Иру прямо к барной стойке, где тут же завела самую легкомысленную беседу с местной барвумен, одетой в короткую белую майку на голое тело и те самые приснопамятные армейские штаны, из которых ей полагалось при виде Иры выскочить. Но на Иру она как раз почти не обратила внимания, полностью отдавшись беседе с Женькой, примерившей в тот вечер облик дивной Марлен и бывшей ослепительной по своему обыкновению. Ира тем временем рассматривала внутреннее убранство клуба и замечала заинтересованные взгляды дев, юных и не слишком. Признаться, чувствовала она себя немного неловко, ибо некоторые взоры были чересчур призывными. Ира даже возмутилась на них про себя: видят же, что я не одна пришла, а всё-таки пялятся. Вертихвостки. В то же время девушка ловила себя на том, что ей чрезвычайно приятно находиться в центре внимания.
Вечер проходил довольно весело. Женечка, казалось, совсем забыла про цель визита и не прекращала беззаботно болтать с хозяйкой стойки, Ира, освоившись, приняла приглашение выпить от одной из глазевших на неё дам, представившейся Белетрис, и вот уже в четвёртый раз высвобождала из её горячих пальцев свою руку, отклоняя настойчивые предложения "продолжить общение где-нибудь в другом месте". Внезапно краем глаза Ира увидела что-то знакомое, нет, не что-то, а кого-то. Никаких сомнений позади неё за столиком в компании ещё двух маскулинных девиц сидела Анечка. Ира в один момент почувствовала дикую радость, что с той всё в порядке, и огромное возмущение пополам с ревностью: как смеет Анечка ходить по ночным клубам, когда ей полагается тихо страдать у себя дома? Ира-то получается зря слёзы проливала, надиралась коньяком и занималась самобичеванием. Анечка вот сидит-посиживает целая и невридимая и даже ухом не ведёт, забыла, небось, своё маленькое приключение, а может, наоборот, не забыла, рассказывает про него сейчас своим спутницам и ржёт.
- Вы не знаете вон ту женщину? Я, кажется, с ней знакома, но не вполне уверена... -спросила она у Белетрис как можно небрежнее.
- Антона? - переспросила та и словоохотлтво принялась объяснять: - На самом деле никакой она не Антон, понятное дело, её Аня зовут, но она предпочитает, чтоб её мужским именем звали, кондовый буч, одно слово. Конечно, знаю её, серьёзная девушка, правильная такая. Одно плохо: всё время не с теми связывается, нравятся ей гетеросексуалки, бывает. Уж сколько раз она на этом деле обжигалась, а всё западает на замужних дамочек. Был у неё пару лет назад долгий роман с супругой какой-то большой питерской шишки. Чуть не два года всё это у них тянулось. Аня ей: бросай ты своего, говорит, я без тебя жить не могу, а та знай хвостом крутит: не сейчас мол, подожди немного, а потом взяла, да и укатила с новым любовником во Францию на этот, как его, Лазурный берег, а Ане сказала, что в санаторий едет подлечиться. Ну Аня, ясное дело, всполошилась, стала выспрашивать, а та ей возьми, да и выложи всё про любовника, видно, к тому времени в лесбиянки она уже досыта наигралась и хотела поскорее с Аней развязаться. У бедняги, конечно, чуть крыша не поехала от такой новости, она же уже планы строила, квартиру как будто даже купила, чтобы им вместе жить. А тут такое. Долго в себя не могла прийти, мучилась очень. Вот и сейчас у неё чего-то в этом же духе происходит. Вроде влюбилась сильно, но опять как на зло в натуралку, а та её послала просто и незатейливо. Такая вот история невесёлая. Ей же уже хорошо за тридцатник, Ане то есть. Ей и семью хочется, и детей, да не складывается как-то.
Ира в полном молчании слушала повесть об Анечкиной жизни и чувствовала себя законченной стервой. Ведь эта она - та натуралка, в которую бедная Анечка в очередной раз влюбилась и которая её "просто и незатейливо послала". Нет, не так всё было, совсем не так. Вовсе она не хотела Анечку обижать и посылать, ей и самой нелегко пришлось, сложно признать, что тебе нравятся женщины, когда 29 лет ты была уверена, что любишь одних мужчин. В любом случае сейчас она поступит правильно, пойдёт и поговорит с Анечкой, хоть извиниться за своё молчание. Вдруг та её простит? А если нет? Как поступить кто бы посоветовал? Эх, была не была, попытаюсь. Ира обречённо поднялась со своего места и направилась к Аниному столику. Та сидела, опустив голову, и с безучастным видом рассматривала лежавшую перед ней сигаретную пачку. Её спутницы, напротив, взглянули на Иру с живым любопытством и приветливо ей заулыбались. Ире, по правде говоря, не хотелось при них заводить разговор, но и сказать им, чтобы они ушли, она тоже не могла. Анечка по-прежнему сидела, уставившись в стол, и Иру не замечала. Подождав пару мгновений и сделав вывод, что действовать ей всё же придётся самостоятельно, Ира собралась с духом и сказала:
- Здравствуй, Антон! Я хотела с тобой поговорить.
Анечка вздрогнула и подняла на неё сухие, блестящие и совершенно трезвые глаза. Какое-то время они молча сидели, глядя друг на друга, а потом Аня тихим голосом попросила своих друзей ненадолго их оставить. Те тот час же ушли, а Ира начала сумбурно и быстро объяснять Ане, по какой причине она тогда убежала, из-за чего не отвечала на её звонки и почему ей очень важно, чтобы та её простила. Аня ничего не говорила, только пристально на неё смотрела. В конце концов Ирин монолог окончился, и она со страхом поглядела на Анечку, ожидая её реакции. Но Анечка всё так же сидела, ничего не говоря, и задумчиво изучала Ирино лицо.
- Ты очень изменилась, - произнесла она наконец.
- Да? - Ира не знала, что ответить, она ждала других слов.
- Как-то иначе выглядишь, стиль совсем другой, - продолжила Аня.
- Так это я просто сюда оделась по-лесбиянски! Мне подруга посоветовала, чтобы с массой сливаться! А тебе больше нравилось, как тогда было? Ну я в следующий раз платье надену или тот костюм. Хочешь?- Ира готова была пообещать Ане всё что угодно лишь бы та её простила.
- Да нет, мне и этот образ нравится, очень. Ты необыкновенно красивая! -сказала Аня, впервые за весь разговор улыбнувшись, мягко взяла Ирину руку в свою и поднесла к губам. Лицо у неё при этом сделалось таким нежным, что у Иры защемило в груди, и она сделала над собой усилие, чтобы не разреветься.
Ну вот опять у меня глаза на мокром месте, - подумала она про себя, но тут же успокоилась:- Сейчас уже можно, потому что сейчас всё хорошо, у нас всё хорошо.
* * *
На этом вполне можно было бы поставить жирную точку в нашем повествовании, но мы не можем так поступить, не узнав, что обо всём этом сказала на следующий день задушевная подруга Иры Сумской Женечка Варгшмахер. А сказала она следующее:
- Молодец, Ирка, правильно сделала, что подошла! По телефону настолько трогательно объясниться не получилось бы. А тут всё: взгляды, слёзы, признания, поцелуи. Кстати, насчёт поцелуев, вы же вчера вдвоём уехали. Было у вас что-нибудь или нет? Давай только без отмазок, начистоту, как под присягой.
- Ой, Женька, ну что за вопросы? Не было ничего, она меня до дома довезла, мы немножко в машине посидели, потом она меня до дверей проводила, на прощание поцеловала и всё!
- Да? Ну ладно, но как оно случится, ты уж мне, пожалуйста расскажи, поделись передовым опытом. Мне жуть как интересно, неужели у них там всё вручную?
- Фу, Женька! И не стыдно тебе? Вот ты мне лучше сама скажи, почему ты вместо того, чтобы делом заниматься, всю вчерашнюю ночь с этой девицей за барной стойкой проболтала?
- Эх ты! Деревня "Путь к коммунизму", - Женечка снисходительно взглянула на Ирину.- Никакая она не "девица", это Мила Разумовская, хозяйка клуба. За барную стойку ей пришлось встать, потому что они пока никого на должность бармена не нашли, к тому же коктейли она отлично делает, я вчера убедилась. Мы с ней почти всю ночь о самом клубешнике и проговорили: как они на него деньги собирали, как ремонт делали, как разрешение выбивали. Будет теперь о чём статью писать. Считай, я у неё интервью брала.
- Неужто только о клубе и беседовали? Вроде она твоей личной жизнью активно интересовалась и спиртное очень охотно подливала! - Ира проявила несвойственное ей ехидное упрямство.
- Ну мало ли, лесбиянка всё ж таки, любит девушкам приятное делать, вот и угощала, - Женечка была безмятежна.
- Но я слышала, что вы договорились вместе в ресторан пойти! Это что тоже с её стороны обычная гуманитарная акция? Меня вот она отчего-то никуда не приглашала! - Ира ни за что не хотела сдаваться.
- Так ведь нам же нужно будущую публикацию обсудить, детали уточнить. Я и Сергею Спиридонычу статью о "Новом Иерусалиме" показывала, так уж принято. Есть такое понятие - журналистская этика, дорогая! - с деланой серьёзностью подвела итог Женечка, а Ира поняла, что на этот раз ей от легкомысленной подружки признания не добиться, и всё-таки напоследок иронически заметила:
- С Сергеем Спиридонычем, насколько мне известно, вы в ресторан не отправлялись, чтобы про твоё творчество поговорить! Что-то вы, Евгения Львовна темните. Сдаётся мне, список твоих любовных побед скоро ещё одним именем пополнится. Женским.
Женечка ничего не отвечала, лишь загадочно поблёскивала на Иру прищуренными чёрными глазами и лениво потягивала через соломинку ледяной мартини. Она вспоминала стройную, натренированную фигуру Милы, её вкрадчивый голос, гортанный смех, как бы случайные прикосновения и думала, что всё может быть. Всё может быть.
© все права защищены.
перпечатка и использование только с письменного разрешения автора.
|
|
|